Теперь украинец показывал глазами, что Фабелю нужно немедленно бежать прочь, вон со склада.

Дрожащим голосом Фабель сказал:

– Не могу же я вас здесь бросить… Нет, я вас не брошу!

Но он понимал, что в одиночку ему не справиться. К тому же теперь до него дошло, чем здесь так резко пахнет. Прежде запах бензина терялся среди других запахов в стоялом воздухе, да и Фабель с самого начала больше всматривался, чем внюхивался.

Взгляд украинца неожиданно стал почти спокоен. Затем он закрыл глаза и почти одними бровями показал в сторону выхода со склада. Фабель понял, что тот имеет в виду. Этот мужественный человек освобождал его от выполнения товарищеского долга – и бессмысленной смерти. Он показывал, что смирился с гибелью, ибо обречен погибнуть. А Фабелю нужно немедленно спасаться.

– Я приведу помощь… – сказал Фабель. – Вас спасут…

Однако ему, как и самому Витренко, было понятно, что сделать уже ничего нельзя. Фабель стал пятиться, не спуская глаз с украинца у колонны, потом развернулся и, наращивая темп, побежал к выходу со склада.

Фабель выскочил на узкий тротуар с такой скоростью, что только высокие металлические перила не дали ему полететь кувырком в воду канала. Он рухнул на булыжники и пополз в сторону от двери – подальше от грядущей взрывной волны.

И в этот момент где-то внутри склада оглушительно грохнуло, словно гигантский кулак ударил в кирпичную стену. Тяжелая дверь слетела с петель и упала на камни; из дверного проема вырвалось облако пыли, а за ним и шар пламени. Фабель, в кирпичной пыли и дыме, скорчился на булыжниках, прикрывая голову.

Наступила оглушающая тишина. Фабель решился встать. Огонь из двери больше не вырывался, но внутри склада бушевал пожар. Взвыли противопожарные сирены на смежных складах. Качаясь и надсадно откашливаясь, Фабель поплелся прочь – на чистый воздух. В его памяти горели зеленые глаза старика.

Витренко-сын устроил все так, чтобы гаупткомиссар мог увидеть то, что он должен был увидеть, и при этом остался в живых. Витренко-сын желал иметь живого очевидца его «шедевра», обреченного погибнуть в огне. Время было просчитано точно: достаточно, чтобы все как следует рассмотреть, но недостаточно, чтобы спасти Витренко-отца. И теперь Фабелю жить с этими двумя картинами в памяти: растерзанный труп киевлянки и окровавленный беспомощный старик.

Где-то ревели сирены приближающихся пожарных машин.

Фабель сел на булыжники, привалился спиной к складской стене и, дав себе наконец волю, расплакался навзрыд. Ему нужно было успеть выплакать все слезы до появления полиции и пожарных.