— Он может обслуживать себя сам?

— Я за ним ухаживаю. Есть и сиделки.

— Он сейчас дома?

— Да.

Я кивнул. Сел на диван. Не знаю, почему я задавал эти вопросы. Может, Томас знал о том, что произошло с его братом, знал, где он был последние двадцать лет?

Люси к каминной доске подходить не стала. Сидела тихо, как мышка, но впитывала в себя все, внимательно оглядывала гостиную, вероятно, оценивая ее как психолог.

Миссис Перес посмотрела на меня:

— Зачем вы приехали?

— Тело, которое мы нашли… это Джил.

— Я уже объясняла.

Я показал ей конверт из плотной бумаги.

— Что это?

Я сунул руку в конверт и вытащил верхнюю фотографию. Старую, из летнего лагеря. Положил на кофейный столик. Миссис Перес смотрела вниз, на своего сына. Я наблюдал за ее лицом, чтобы увидеть реакцию. Но лицо то ли оставалось бесстрастным, то ли я не уловил никаких изменений. А потом внезапно маска упала и на лице отразилось неподдельное горе.

Миссис Перес закрыла глаза.

— Зачем вы мне ее показываете?

— Шрам.

Глаза она не открыла.

— Вы сказали, что шрам у Джила на правой руке. Но посмотрите на фотографию. Он — на левой.

Она молчала.

— Миссис Перес?