– Дизельное топливо, – произносит он грубым, хриплым голосом.

– Что?

– Мое лицо. Я как раз чистил туалеты, когда мистер Чарли[18] решил угостить нас несколькими минометными залпами по случаю Рождества. Мы обычно сжигали все дерьмо с помощью дизельного топлива. Я стоял рядом с пятью полыхающими бочками, когда в них попала мина. Меня накрыло с головой дерьмом и горящим топливом. Было бы смешно, если бы я не подцепил еще и инфекцию после этого.

– Мне очень жаль.

Он цинично подмигивает мне, потом достает из заднего кармана штанов пачку сигарет с ментолом. Прикурив от серебряной зажигалки, он делает глубокую затяжку и с силой выдувает голубоватый дым подальше от крыльца. Похоже, он настраивается на долгий разговор. Затянувшись сигаретой еще раз, он устремляет на меня взгляд темных глаз.

– Вы приехали сюда, чтобы расспросить меня о своем отце?

– Я слышала, что вы знали его достаточно хорошо.

Кажется, мои слова позабавили Джесси.

– Мне трудно судить об этом. Да, мы с Люком одно время были приятелями. Но это было давно.

– Я надеялась, что вы расскажете о том, что случилось с ним на войне.

– Вы уже знаете хоть что-нибудь?

– Один человек сказал мне, что он был снайпером. Я этого не знала. Еще мне рассказали, что он служил в подразделении, которое обвинили в совершении военных преступлений. Вам что-нибудь известно об этом?

Джесси презрительно фыркает.

– Военные преступления? Дерьмо собачье! Это самое паскудное выражение, которое я когда-либо слышал. Война сама по себе – самое дерьмовое преступление, если на то пошло. И только люди, которые ничего не знают об этом, разглагольствуют о таких вещах, как военные преступления.

Я не знаю, как продолжать разговор.

– Во всяком случае, должны были произойти какие-то необычные события, раз армейские чиновники заговорили о том, что солдат его подразделения надо отдать под трибунал.

– Необычные? – Джесси смеется лающим, невеселым смехом. – Да. Можно сказать и так.