Когда я выныриваю, луча фонаря нигде не видно.

Расстегнув «молнию» на джинсах, я пытаюсь стянуть их, но они облегают меня, как вторая кожа, даже когда сухие. Проклиная собственное тщеславие, я камнем иду ко дну, пытаясь стащить с ног промокшую хлопчатобумажную ткань. Левая нога наконец освобождается, но правая никак не хочет. Вынырнув, я понимаю, почему. Рыболовный крючок крепко-накрепко пристегнул джинсы к моему бедру. Два зубца глубоко впились в тело. Я готова порвать джинсы, лишь бы освободиться, но даже если удастся разорвать мокрую ткань, я не могу себе этого позволить – учитывая то, что я задумала.

Я осторожно тяну за центральный хвостик крючка, и чувствую, как по ноге потекла струйка крови. Освободить из тела застрявший крючок не так-то легко. Я много раз видела, как это проделывал дедушка. Иногда он просто откусывал хвостик, а потом вытаскивал оставшийся в теле зубец, прокалывая кожу в другом месте. Бывало и так, что он расширял рану скальпелем, после чего вынимал крючок через разрез. Оба способа требуют инструментов, которых у меня нет.

Я не могу ухватиться за свободный конец достаточно крепко, чтобы освободить два других зубца, но у моих швейцарских часов стальной браслет. Зацепив браслетом свободный зубец крючка так, что он застрял между пластинками, я поворачиваю руку, готовясь рвануть с максимальной силой. После этого, если только я выдержу боль, крючок должен освободиться.

Глубоко вздохнув, я сворачиваюсь клубком, а потом резко распрямляюсь, дергая руку вверх и одновременно опуская ногу вниз. Кожа на бедре приподнимается, как натянутая палатка, а с губ срывается крик. От боли у меня темнеет в глазах, желудок подкатывает к горлу. Мозг подает отчаянные сигналы, требуя остановиться, но я вновь взмахиваю рукой и чувствую, как что-то рвется.

Опасаясь, что это не выдержал браслет, я переворачиваюсь на живот и смотрю на свое бедро. Там, где раньше крючок впивался в тело, теперь видна лишь дымящаяся кровью рваная дыра. Она выглядит так, как если бы в этом месте в меня вцепилось небольшое, но злобное и сильное животное. Выплюнув речную воду, я осторожно стаскиваю с ноги джинсы, стараясь снова не насадить себя на крючок. Меня одолевает искушение отшвырнуть их от себя, но я подавляю дурацкий порыв. Эта пара «бананов» еще спасет меня.

Удерживаясь вертикально только за счет работающих ног, я завязываю каждую штанину узлом. Затем забрасываю джинсы за голову, обеими руками берусь за них в районе пояса и, размахнувшись, посылаю их через голову вперед: стараюсь набрать как можно больше воздуха в этот импровизированный спасательный жилет, который отныне способен удерживать меня на поверхности в течение добрых десяти минут. Затем я опираюсь подбородком на джинсы в районе застежки, в то время как завязанные узлом штанины торчат в стороны подобно рукам надувных фигур, которые можно встретить развевающимися над входом в автосалон. Меня научили этому фокусу в сборной по плаванию, и сейчас он оказывается весьма кстати. Теперь в моем распоряжении есть некоторое время, чтобы попытаться определить, где, черт возьми, я нахожусь относительно человека, который хочет меня убить.