— Есть кто-нибудь здесь? — пытаюсь я позвать, но с удивлением обнаруживаю, что не издаю ни звука. В горле скопилась вода. Кажется, я не дышал больше минуты.

Встревоженный тем, что не заметил этого раньше, я перегибаюсь через разбитый стул и испытываю на себе метод Хаймлиха. Используя этот метод, дины должны нажимать на живот значительно выше, чем люди, но я учил это давным-давно и не слишком прилежно — лучше не спрашивайте. Струя выстреливает из меня на добрые четыре фута, добавив в лужи еще несколько миллилитров, и я снова могу вдохнуть полной грудью прекрасный спертый воздух.

— Есть кто-нибудь здесь? — пробую я вторично. Мой голос слабее, чем хотелось бы, но, по крайней мере, слышен. Никакого ответа, если не считать шипения закороченных динамиков. Хорошо, что они установлены высоко на стене, так что искры не попадают в этот новый аквапарк, иначе я бы засиял, как новогодняя елка в Рокфеллеровском центре.

Стараясь избегать участков повышенной опасности, я тяжело шагаю из лаборатории в сырые больничные вестибюли, тщательно очищенные наводнением; стремительный поток смыл всю грязь со стен. На ходу я выкрикиваю имена и, осмотрев несколько пустых комнат, уже начинаю переживать, что я единственный, кто остался в живых, как вдруг слышу свое имя, донесшееся из параллельного коридора. Я кидаюсь на голос… и вижу Гленду, лежащую в натекшей с нее луже, улыбающуюся мне, с трудом переводящую дыхание; на клюве ее капельки воды вперемешку с кровью.

Джудит Макбрайд тоже здесь, лежит на ветхом дубовом письменном столе, обмякшая и бездыханная. Руки ее вывернуты, ноги изогнуты под невероятным углом, голова повернута так, что лица я не вижу.

— Это поток ее так? — спрашиваю я.

— Это я ее так, — отвечает Гленда, поднимается, подходит к Джудит и поворачивает ко мне голову вдовы. На ее горле ясно видны три огромные раны от укусов, а почти всю кровь смыло за последние несколько минут. Уверен, ей было не слишком больно и все кончилось в одно мгновение.

— Она знала, Винсент. Сука должна была умереть.

— Ты поступила правильно, — пытаюсь я избавить Гленду от угрызений совести. Убить кого-то, пусть даже человека, дело нелегкое, ни для ума, ни для сердца. Несмотря на нынешнюю беспечность, Гленде нелегко будет заснуть в ближайшее время. — Пойдем, — похлопываю я ее по спине. — Поможешь мне искать остальных.

До поздней ночи мы обшариваем здание, не оставляя без внимания ни одной комнаты, заглядывая под каждый стол, в каждую мензурку. Клиника невероятно велика, гигантский муравейник проходов и сводчатых комнат, вода разнесла повсюду мертвых уродцев — даже те, которых Гленда оставила в живых, погибли в потоке.