— А я эксперт по снятию слоёв старого лака, так? Но что вы пытаетесь раскрыть?
— Сложно сказать — наверно, всё, что сможет помочь этой немой… и Прокопио, если ему придётся плохо. Дело может не разрешиться так просто, как ему представляется, и если он ничего не сделает, чтобы помочь себе, тогда…
Паоло понимающе кивал, лицо его было задумчиво.
— Возможно, стоит поискать на кафедре генеалогии в университете…
— О нет, не хочу, чтобы ты был замешан, Паоло!
Он не обратил внимания на её протест и продолжал:
— Когда в прошлом году я занимался реставрацией портрета, того, на котором лицо было очень повреждено, — помните, я показывал вам его уже отреставрированным? Ну так вот… через факультет я разыскал всех живых родственников той женщины, а также некоторых умерших — там были старые фотографии. Я решил, поскольку других картин с её изображением нет, придать ей некоторое сходство с одним из её современных потомков…
— Ужасный грех, Паоло.
На его лице тут же появилось выражение притворного раскаяния.
— Да, знаю, вы не раз повторяли: «Субъективность — один из тягчайших грехов реставраторов старого типа», так?
Она засмеялась над тем, как, подражая ей, он важно повторил её давнишнее наставление.
— А военные архивы, Паоло?..
—
Значит, словцо, брошенное графиней, до сих пор язвит.
— Могу я с ним встретиться?
— Он будет в восторге! Зайдите позже на стаканчик чего-нибудь… — Он снова глянул на часы. — А не то, пожалуй, сейчас, до обеда. Потом у нас будет предлог, чтобы уйти, прежде чем он заведёт нас слишком далеко в прошлое. Но берегитесь, спрашивая его о чем-то: там, где можно ответить за секунду,