– Странно, а почему сам Грэм не попытался объяснить, что там произошло?

– Грэм? Да ты что! – Страйд засмеялся. – Для него сообщить о поездке к амбару равносильно признанию в сексуальной связи с падчерицей. Присяжные его на месте разорвали бы. Гейл наверняка ему все объяснил. Ему как раз было лучше об этом помалкивать.

– Хорошо. Пусть твоя версия верна. Давай развивать ее дальше. Кто тот таинственный помощник?

– Не знаю, – ответил Страйд. – Мне всегда казалось, что у Рейчел не было друзей. По крайней мере таких, кому она могла бы полностью довериться.

– За исключением Кевина, – напомнила ему Мэгги.

– Да, конечно. Но ты уверена, что он не проговорился бы? Для таких вещей нужно уметь лгать и изворачиваться, а Кевин производит впечатление простофили.

– Тогда, может, Салли? Она явно что-то скрывает, это чувствуется. И мы знаем, что в тот вечер она ходила к Рейчел. Уж кто-кто, а она только обрадовалась бы, что Рейчел исчезнет и навсегда отстанет от ее Кевина. Ради этого она на что угодно согласилась бы.

– Любопытная мысль.

– Думаешь, имеет смысл поговорить с ней?

– Определенно, – произнес Страйд. – Рейчел больше не будет соблазнять ее Кевина, Стоунера на горизонте тоже нет. Почему бы ей сейчас и не сказать правду?

Мэгги свернула на узкое шоссе, ведущее к аэропорту, обогнула по длинной кривой здание аэровокзала. Оно было небольшим, не длиннее футбольного поля, напоминало по форме треугольник с высокой, шоколадного цвета, крышей. Мэгги подъехала к дальнему входу, припарковалась. Она решила пока не вытаскивать из салона плакат с надписью «Полиция». Сквозь громадные вращающиеся двери они вошли в полупустой аэровокзал, поднялись на лифте на второй этаж. Из расположенных под потолком динамиков мягко звучала музыка кантри. Страйд узнал теплый, проникновенный голос Уинса Гилла.

Им пришлось долго ждать прибытия самолета. Страйд приблизился к игральному автомату с грудастой блондинкой в едва заметном купальнике и револьвером в руке под надписью «Шлепни меня!», бросил в него четверть доллара. Когда-то в далекие школьные годы он неплохо гонял шарики, гораздо лучше, чем на велосипеде – с первого раза они у него долетали до самого верха и попадали в гнезда. Он нажал на рычаг. Получилось слабо – шарик проделал лишь половину пути. Второй подскочил до самого верха, недолго поплясал над отметкой в тысячу очков, после чего скатился по извилистому переходу влево, в «кладбище». С третьим шариком к нему начал возвращаться прежний навык – ноги сами собой напружинились, палец мягко и уверенно лег на рычаг. Подошла Мэгги с банкой кока-колы в руке, сделала несколько глотков, наблюдая за его игрой.