– Мир был бы прекрасен, – наконец вздохнул Мур, – будь жизнь всегда такой спокойной и тихой.

Пэйджит молча кивнул. В какое-то мгновение Терри подумала, что она читает его мысли: надеюсь, что такой будет жизнь Карло. Он лениво отодрал хлебную корочку от сандвича, разломал ее на крошки и стал бросать их чайкам.

Потом проговорил:

– Давайте попытаемся сделать мир для Марии Карелли хотя бы безопасным, а?

Мур повернул к Пэйджиту непривычно серьезное лицо:

– Вначале расскажи как.

– Начнем с того, что наша защита основана на фантоме, который мы должны сделать реальностью. – Пэйджит откинулся назад. – Мы знаем, что в истории Марии похоже на правду – нечто скверное было в отношении Марка Ренсома к женщинам. Это нечто наводит на мысль об одержимости Лаурой Чейз, об этом, каждая по-своему, рассказали Мелисса Раппапорт и Линдси Колдуэлл. На мой взгляд, их рассказы создают ощущение правдивости того, что рассказывала Мария о Ренсоме. Проблема в том, что – законом это допускается – судья Мастерс может не позволить им дать показания перед присяжными. – Пэйджит помолчал. – Тогда случившееся с Раппапорт и Колдуэлл будет подобно падению дерева в лесу: никто даже не узнает об этом.

Мур задумчиво произнес:

– Но о них будет знать Кэролайн Мастерс.

– Только на это надежда. – Пэйджит, бросив кусочек хлеба, смотрел, как подхватила его, едва коснувшись воды, чайка. – Если Терри сможет уговорить их, мы попросим Раппапорт и Колдуэлл рассказать обо всем. Шарп будет настаивать, чтобы судья вначале выслушала их в своем кабинете, а потом постарается убедить ее не приобщать к делу их показания. Да и сама судья может вынести такое решение, которое будет неблагоприятно для нас, – например, ни одна женщина не согласится давать подобные показания публично. Но если показания и не будут приобщены к делу, вычеркнуть их из своей памяти судья не сможет. И судья этот – Мастерс, которой решать: быть ли суду.

Мур испытующе смотрел на него.

– Но этого мало.

– Знаю, знаю, но это лишь начало. – Пэйджит вновь сделал паузу. – Даже умнейшие из судей стараются казаться беспристрастными. Если Мастерс отвергнет наше предложение относительно Раппапорт и Колдуэлл, попросим ее о другом. В частности, о постановлении, запрещающем использовать кассету Марии, и о распоряжении, по которому любое использование содержащейся в ней информации будет иметь следствием немедленное прекращение дела. А если и это не получится, есть еще кассета Лауры Чейз. Раньше времени не буду о ней говорить – нет нужды касаться ее без причины. Но, когда дойдет до этого, буду настаивать, что кассета Лауры Чейз имеет такое же отношение к делу, как и кассета Марии, – в ней доказательство сексуальной патологии Марка Ренсома, буду просить, чтобы ее прослушали на открытой сессии суда. Пусть это и затрагивает интересы семьи Кольтов.