Он проходил первый поворот вокруг озера, откуда открывался вид на Уоллатон-Холл, когда зазвонил его мобильник.

– Это Фрэнк Элдер? – Голос был мужской и такой, какой когда-то называли учтивым. Может, где-то еще и сейчас называют.

– Да.

– Это Стивен Брайан. Вы оставили мне свой номер и просили позвонить.

С тех пор произошло столько событий, что Элдеру потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить это имя.

– Да, – сказал он в конце концов. – Совершенно верно. Несколько дней назад.

– Я был в отъезде.

– Это по поводу Сьюзен Блэклок. Вы с ней, кажется, в школе вместе учились. В Честерфилде.

– Стало быть, она так и не объявилась, не так ли? – С каждым новым словом местный акцент, вначале скрывавшийся за привитым правильным произношением, выпирал все сильнее и сильнее.

– А должна была?

– Зависит от того, какого стиля придерживаться.

– Простите?

– Какому стилю следовать – пессимистическому или сентиментальному. Дэвид Линч или Стивен Спилберг. Или, если угодно, Джордж Элиот или Шарлотта Бронте.

– Это же не кино и не литература, – сказал Элдер. – У нас этого выбора нет.

На другом конце линии раздался смех.

– Вы все еще хотите поговорить? Если так, то, боюсь, у меня очень мало времени. Послезавтра мне надо ехать в Эдинбург.

– Тогда как насчет сегодня после обеда?

Брайан объяснил ему, как к нему ехать, и Элдер записал указания на тыльной стороне ладони.

* * *

Кларендон-парк располагался недалеко от центра, в той части Лестера, где селились хорошо оплачиваемые учителя, психотерапевты или университетские преподаватели. Викторианские виллы с по-прежнему целыми витражными окнами над дверью, электроплиты «Бош» из матовой нержавейки в перестроенных кухнях, внутренние стены покрашены дорогой краской фирмы «Фэрроу энд Болл».