Сможет ли она это сделать? Сумеет ли она прыгнуть вперед, броситься на него? Сбить с ног, чтобы дать возможность человеку с пистолетом выстрелить?

В этом она вовсе не была уверена. Но попытаться стоило.

Она медленно распрямила руки. Они болели так, словно кто-то вонзал в них раскаленные иглы до самых костей. Попыталась пошевелить ногами, но ей это не удалось, что, впрочем, не имело значения. Ей вовсе не обязательно было нападать на него, достаточно лишь отвлечь внимание.

Она попыталась рвануться вперед, но не смогла сдвинуться с места. Попробовала еще раз, но так же безуспешно. Казалось, будто кто-то держит ее сзади. Похоже, она настолько замерзла, что…

Нет. Кто-то действительно держал ее сзади.

Скосив взгляд, она увидела, что на ее плечах лежат чьи-то руки. Она медленно повернула голову.

За ее спиной сидел Том Козелек. От него исходил теплый, странный запах. Он осторожно держал ее за плечи большими руками, не давая пошевелиться.

«Не надо, — послышался у нее в голове его голос. — Сюда уже идут».

Потом он отпустил ее, неслышно отступил назад и исчез. Ей показалось, что позади послышался тихий плеск воды.

Однако она все так же не могла даже шевельнуться. Видимо, дело было все-таки в ее замерзших ногах.

Я прошел три четверти пути, когда нога вдруг соскользнула, будто я наступил на лед обледенелым ботинком. Я выбросил вперед обе руки и мысленно произнес молитву.

Я рухнул на склон, вцепившись обеими руками в кусты. С трудом подтянувшись, начал на четвереньках карабкаться наверх, по камням, корням и снегу, пока наконец не смог выпрямиться, и побежал вперед.

Легкие уже больше не болели, так же как и ребра, спина и плечо. Ноги легко находили опору, словно я бежал по полю аккуратно подстриженной травы; кусты проносились мимо подобно туманным видениям, а деревья как будто расступались передо мной, открывая дорогу, которая, казалось, была здесь всегда. Сквозь пелену снега почти ничего не было видно, но я знал, где я должен сейчас быть, и мне нужно было оказаться там как можно быстрее.

Пришлось пробежать ярдов пятьдесят вверх по склону, затем свернуть направо и бежать прямо к хорошо видимому теперь краю рва, не заботясь о том, какой шум я при этом произвожу. Беспокоиться об этом, как и о чем-либо другом, было уже поздно.

Поравнявшись с деревом, я быстро присел, достал пистолет и вставил в него новую обойму. Потом глубоко вздохнул и встал.

— Привет, Уорд, — послышалось снизу. — Я тебя ждал.

Я шагнул было вперед, но тут же снова отступил назад к дереву и посмотрел вниз. У подножия обрыва на земле кто-то лежал, выставив перед собой пистолет.