Если он погиб — я уверен, что он умер счастливым. «Соломенные люди» отпраздновали свой день, пролив кровь многих ангелов. Никто не говорит ни о чем другом, кроме событий в Торнтоне. Почему-то мне кажется, что теракт был направлен именно на уничтожение маленького городка, где жили обычные люди. Потому что так всем намного тяжелее воспринять случившееся.

Это был не акт против некоего символа, который можно увидеть только по телевизору. Нет. Тьма внезапно поглотила людей прямо там, где они жили.

Тот факт, что террористы уничтожили город, в котором в это время находилось значительное количество агентов ФБР, заставил широкую публику еще больше усомниться в возможности правительства их защитить. Скорее всего, все это было специально продумано. Как и присутствие на месте происшествия представителей прессы, чтобы они смогли показать весь ужас с самого начала. Как сказал Нине Джеймс Кайл, Пол был Прозорливцем, всегда видевшим на шаг вперед.

Я пытаюсь звонить на телефон Зандта каждый день и знаю, что Нина делает то же самое. Но ответа нет. Джон никогда не любил перезванивать, но, по крайней мере, ему можно было оставить сообщение.

Вероятно, со временем мы прекратим эти попытки. Когда-то ведь нужно остановиться.

Агент Нина Бейнэм условно считается пропавшей без вести в Торнтоне, учитывая, что ко времени теракта она отсутствовала уже несколько дней. Она пока не решила, стоит ли опровергать подобное предположение.

А пока что мы помогаем Патриции и другим соседям. Я не позволяю Нине поднимать тяжести, если только она не настаивает. Мы ездим ужинать в Шеффер и иногда слегка напиваемся за бильярдом в баре «У Билла». А вечерами сидим рядом на скамейке у озера или в креслах в нашем домике.

Нам хорошо вдвоем.

Ни в одном сообщении я не встретил упоминаний о трупе агента ЦРУ, найденном в туалете «Старбакса». Кафе сгорело дотла. На фотографиях невозможно даже понять, где оно находилось. Останки Карла Унгера, вероятно, превратились в прах, унесенный тайным течением истории.

Я немало размышлял над его рассказом, пытаясь воспринять его как возможную правду. Проблема в том, что я не верю в рай. В ад, впрочем, тоже. И то и другое — лишь попытки объяснить, кем мы являемся.

В темных глубинах нашей души таится мечта о смерти, а убийцы — лишь ее одинокие жрецы. Время от времени очередной безумец пытается устроить геноцид от нашего имени, и мир затем содрогается еще полстолетия, а тем временем одинокие стрелки без лишнего шума делают свое дело. Иногда кого-то из них удается поймать и убить или посадить в тюрьму, но всегда находятся другие.