– Чем же?

– Не знаю. Мне кажется, она должна была встретиться с ним здесь. С какой-то совершенно определенной целью.

– Но, – возразил О'Нил, – нет никаких свидетельств пребывания здесь какой-то другой машины, свидетельств того, что он повернул и пошел по направлению к дороге. Должны были остаться какие-то отпечатки.

– Он мог замести следы, – заметил Келлог и указал на ту часть дороги, которая была покрыта песком. – Этот песок выглядит как-то не совсем естественно. Он мог присыпать им следы, намести его метелкой или веткой. Я бы внимательно проверил все здесь вокруг.

– И все-таки я думаю, – настаивал О'Нил, – нам не повредит проверить, не были ли похищены какие-либо плавучие средства, а криминалистам – осмотреть пирс.

Словесный пинг-понг продолжался. Агент ФБР заметил:

– При таком ветре и дожде… Мне в самом деле кажется, что следует начать с дороги.

– Знаете, Уин, полагаю, что мы все-таки начнем с пирса.

Келлог слегка наклонил голову, что означало: вы здесь в своих владениях, я не имею права вам ничего диктовать.

– Конечно, как угодно. Но если вы не возражаете, я поищу здесь сам.

– Ради Бога.

Не взглянув на Дэнс – ему совсем не хотелось выяснять, кто на чьей стороне, – Келлог проследовал к подозрительному месту.

Дэнс повернулась и пошла к своей машине, с радостью покидая место преступления. В криминалистике она была слаба. Так же как и в словесных пикировках.

Выражение глубокого горя.

Кэтрин Дэнс знала его очень хорошо. С той самой поры, когда, еще будучи журналистом, брала интервью у людей, переживших нападения и несчастные случаи. С того времени, когда, будучи консультантом по отбору присяжных, видела лица свидетелей и жертв, вспоминавших совершенное над ними насилие.

Знала Кэтрин его и в своей личной жизни, как вдова. Она помнила взгляд в зеркало на отражение лица другой, совершенно ей не знакомой Кэтрин Дэнс – губная помада на бледной безжизненной маске.

И вот теперь она видит то же самое выражение, сидя в офисе Сьюзен Пембертон напротив Евы Брок, начальницы убитой.

– Я не могу поверить.

В это никогда не веришь поначалу.