Из разреза хлынула кровь. Он схватил с лотка тампон и засунул его в открытую брюшную полость.

— Я помогу, — сказала Кэтрин и надорвала стерильную упаковку халата.

— Нет, с этим я справлюсь. Ты нужна Кимбаллу во второй операционной.

И словно в подтверждение его слов за окнами раздался вой сирены кареты скорой помощи.

— Этот будет твой, — произнес Фалко. — Дерзай.

Кэтрин выбежала к погрузочной платформе встречать носилки с пациентом. Там уже стояли доктор Кимбалл и две медсестры, ожидая, пока воющая машина припаркуется к платформе. Кимбалл еще не успел открыть дверь кареты, откуда уже слышались крики пострадавшего.

Это был молодой человек, руки и плечи которого были сплошь покрыты татуировкой. Он грязно ругался, пока его на носилках вывозили из машины. Кэтрин взглянула на пропитанную кровью простыню, накрывавшую нижнюю часть его туловища, и сразу поняла, почему он так кричит.

— Мы закачали в него тонну морфия на месте, — сообщил врач скорой помощи, пока они везли его во вторую операционную. — Но его, похоже, ничего не берет!

— Сколько? — спросила Кэтрин.

— Внутривенно сорок — сорок пять миллиграммов. Мы остановились, когда у него стало резко падать давление.

— Перекладываем по моей команде! — крикнула медсестра. — Раз, два, три!

— Иисус проклятый ХРИСТОС! БОЛЬНО ЖЕ! — во всю мощь заорал пострадавший.

— Я знаю, миленький. Я знаю, — залепетала медсестра.

— НИ ЧЕРТА ты не знаешь!

— Через минуту тебе станет легче. Как тебя зовут, сынок?

— Рик… О, Боже, моя нога…

— Рик… как дальше?

— Роланд!

— Есть на что-нибудь аллергия, Рик? — наклоняясь к пациенту, спросила сестра.

— Да что же это за КОЗЛЫ ЗДЕСЬ СОБРАЛИСЬ!