Из его друзей-писателей умер Роджер Паллинтер, умерла и жена Артура, а сам Артур снова женился и переехал во Францию; Адела Черчхауз выжила из ума, ее не выпускали одну из дома; «альцгеймер» Фредерика Киприана прогрессировал; Битти Пэрис написал автобиографию и умер в день ее публикации. Только Райтсоны порой навещали их, но Джеральду и не требовалось других гостей, кроме его любимых дочерей. Хоуп и Сара всегда приезжали по выходным, иногда являлся Роберт Постль, привозил Джеральду свежие сплетни из литературно-издательского мира, сопровождал Урсулу на прогулки по пляжу.

Иногда ей думалось, что надо бы выйти на люди, передохнуть, но за всю жизнь Урсула ни разу не сходила в кино одна, а теперь уже поздно было обзаводиться такой привычкой. Вечерние курсы давно приелись. Джеральд не ссорился умышленно с соседями (одна семья жила на самой вершине утеса, две другие — пониже гостиницы), но давал понять, что снисходит к ним и тяготится их компанией. Люди смущались и не навещали их больше, и в то же время им не приходило в голову позвать в гости одну Урсулу.

Задолго до разгара сезона гостиница поместила в местной газете объявление, приглашая временных нянь. Когда Урсула предупредила Джеральда, что хочет откликнуться на объявление, будет отлучаться на один или два вечера в неделю (хоть какая-то отдушина), он впал в ярость. Это работа для деревенщины, для таких, как Дафна Бетти! Она бы еще в прислуги пошла! Урсула чуть ли не впервые услышала из уст Джеральда слово «деревенщина». Тяжелое темное лицо налилось кровью, на лбу и висках выступили вены, похожие на заскорузлые корни. В таком случае она, конечно же, не пойдет на работу, поспешила ответить Урсула. Но потом ломала себе голову, откуда взялись эти комплексы насчет «деревенщины» и «прислуги».

О родителях Джеральда она почти ничего не знала, он никогда о них не говорил, сказал только в самом начале, как их звали. Они давно умерли, отец был мастером-печатником, а он — единственный ребенок. Теперь Урсуле пришло в голову, что его мать, возможно, ходила убираться к зажиточным женщинам — или это слишком «психологическое» объяснение? Но глубоко вникать она не стала.

Наконец Джеральд приступил к новому роману, которому суждено было стать последним: «Меньше значит больше». Он преобразился, казался помолодевшим, счастливым, силы вернулись к нему. Он писал неотрывно и закончил работу за шесть месяцев. Когда издатели предложили ему съездить на литературный фестиваль в Хэй-он-Вай, Джеральд с готовностью согласился, надеясь встретить там знакомых и выступить с публичным чтением — он умел и любил читать свои тексты вслух.