Мир изменился. Никогда прежде Джон не чувствовал себя настолько живым, никогда ему не было так страшно. Хватило одного вечера в запретном лесу. Он надеялся на другие вечера, сходил туда еще раз в поисках человека, имени которого не знал. Он сел на ту же скамью, сидел и ждал, глядя на воду, пока не пришел кто-то. Двое. Два полисмена.

Они шли бок о бок, остановились возле скамьи, один направился к нему.

— Ждете кого-то? — спросил полисмен, и Джон ответил, что просто отдыхает, вышел погулять, и тогда полисмен посоветовал:

— Ступай домой, сынок.

А второй добавил:

— Считай, что тебя предупредили.

Джон побрел домой. Потом он понял, как ему повезло. Его пожалели. Полиция использовала провокаторов. Если бы слуги закона знали, зачем Джон пришел в эти места, они могли подослать к нему своего человека. Теперь Джон понимал: позови мужчина его к себе, он пошел бы с ним. С радостью, с восторгом. Но два полисмена ограничились предупреждением и отправили его домой.

Вскоре после этого Джону поручили репортаж с выездной сессии суда. Двое мужчин, один совсем молодой, другой — лет пятидесяти, обвинялись в непристойном поведении. В ожидании суда старший покушался на самоубийство в камере. Обоих посадили в тюрьму, хотя преступление совершалось отнюдь не в публичном месте, а в собственном доме старшего мужчины.

После этого дела и других подобных главный редактор поручил Джону написать большую статью о проблеме гомосексуализма. Джон встревожился: неужели редактор что-то заподозрил? Неужели что-то во внешности, в манере говорить выдало его? Какая-то мелочь, ему самому незаметная, но многое говорящая наблюдательному человеку? Однако вскоре он успокоился: его выбрали благодаря опыту и репортерскому таланту. Некоторые коллеги сочувствовали Джону, и он вновь услышал совет не поворачиваться спиной. Один из журналистов недавно брал интервью у биолога, который наблюдал гомосексуальное поведение у самцов крыс, отделенных от самок. Это подтверждало теорию, согласно которой мужчины становятся «извращенцами» оттого, что мало общаются с женщинами. Все в редакции засмеялись, и Джон вместе с ними.

Но искренне смеялся он один. Он пытался «общаться» с женщинами и предпочел бы забыть этот опыт, вычеркнуть его из памяти. Он начал исследование с посещения кофеен, которые, по словам редактора, облюбовали «извращенцы». До сих пор Джону удалось поговорить лишь с одним «извращенцем», и реплики их сводились к «да», «спасибо» и «до свидания». Он не был уверен, сумеет ли распознать «гомика» с первого взгляда, но, как выяснилось, по этому поводу можно не волноваться. За соседним столиком сидела парочка «хабалок». Нетрудно догадаться, почему их так называют: пронзительные голоса, аффектированные манеры, утрированные жесты. И снова Джон задумался, не так ли он сам выглядит со стороны, и в очередной раз дал себе слово быть осторожнее, сдерживать смех, говорить потише, более низким голосом.