Осборн задумался: а что чувствуют сейчас его спутники? Маквей, и Нобл, и Реммер – люди на удивление разные, даже по возрасту, более того, из разных миров. Направляет ли их та же неведомая рука, что и Осборна? Возможно ли такое, если он знает их всех меньше недели? А если нет, то что же ими движет?
Отказавшись от попыток разгадать эту тайну, Осборн снова посмотрел в окно и залюбовался пасторальными пейзажами, перелесками и озерами. Вот мелькнула сосновая рощица и тут же исчезла, а в отдалении в солнечных лучах засияли шпили старинного кафедрального собора. И у него вдруг появилось чувство, даже, пожалуй, уверенность, что все они – Маквей, Реммер, Нобл и он сам – призваны исполнить здесь какой-то высший замысел, разгадать который им не дано.
* * *
Солнце, выглянув из-за гор, озарило бело-коричневый домик, словно сошедший с картины Ван Гога.
Агенты тайной полиции Ален Котрелл и Жан-Клод Дюма сидели на крылечке и нежились на солнышке. Дюма держал в одной руке кружку с кофе, в другой – карабин. В четверти мили от дома, на полдороге между фермой и шоссе, Жак Монтан с винтовкой на плече, прислонившись к дереву, наблюдал за снующими по стволу муравьями.
Вера Моннере, сидя за старинным туалетным столиком возле окна спальни, дописывала пятую страницу пространного любовного послания Полу Осборну. В письме она пыталась как-то упорядочить, объяснить все, что произошло с ними с начала знакомства. Письмо немного отвлекало ее от мыслей о вчерашнем, внезапно оборвавшемся разговоре.
Сначала она подумала, что разговор прервался из-за неполадок на линии и что Пол перезвонит. Но время шло, а звонка не было, и Вера поняла: что-то произошло. Она не разрешила себе гадать, что именно произошло. Остаток вечера (и большую часть ночи) она стоически читала толстые научные журналы, которые захватила с собой из Парижа. Тревога и страх – плохие компаньоны, но они сопутствовали ей последнее время постоянно.
К рассвету она решила поговорить с Полом – высказать на бумаге все то, что накопилось в душе, как будто он сидит рядом и больше никого в доме нет… Как будто они обычные люди, познакомились, как знакомятся все прочие… Так она надеялась хоть на время унять тревогу.
Отложив ручку, Вера перечитала написанное – и от души расхохоталась. Все эти из сердца идущие, прочувствованные слова, выплеснувшись на бумагу, оказались высокопарными, псевдоинтеллектуальными рассуждениями о смысле жизни. Она хотела написать любовное письмо, а получилось сочинение учительницы английского языка, ищущей места в частной школе для девочек. Смеясь, Вера разорвала исписанные листки и бросила их в мусорную корзинку. Потом подняла голову и увидела в окне свернувшую с шоссе машину, направлявшуюся к ферме.