– Как по-вашему, случайно ли французский полицейский, который работает с Маквеем в Париже, был вчера ранен и умер в лондонской больнице в то самое время, когда нашли тело премьер-министра?
– О Господи… – Вера словно наяву видела Лебрюна и Маквея у себя дома. Возвращался ужас немецкой оккупации Франции: тысячи лиц – и ни одного, кому можно довериться. Именно против этого боролся во Франции Франсуа Кристиан, именно этого боялся больше всего – французская сентиментальность под тяжелым германским сапогом, тогда как сама Германия, объятая разрухой и гражданскими беспорядками, словно лунатик движется в объятия фашистов.
– Это реальность, с которой мы имеем дело, – внушал ей фон Хольден. – Сплоченные, вымуштрованные неонацисты терроризируют Европу и Америку. Осборн узнал об этом и пришел к нам. Мы вывезли его из Германии ради его же безопасности. Это касается и вас.
– Меня? – Вера недоверчиво смотрела на него.
– Этим людям был нужен не я, а вы. Им известно о ваших отношениях с Франсуа Кристианом, и они надеются, что вы кое-что им расскажете.
Вера ясно, даже слишком ясно увидела Авриль Рокар, шагающую к ферме у Нанси, и убитых агентов французской спецслужбы, распростертых на земле за ее спиной…
– Откуда вы знаете про Франсуа? – с болью в голосе спросила Вера.
– Нам рассказал Осборн. Поэтому мы вытащили вас из тюрьмы, пока до вас не добрался Маквей и его помощники.
Они были уже на перроне и двигались вместе с толпой вдоль поезда. Фон Хольден смотрел на номера вагонов. Диспетчер по громкоговорителю объявлял о прибытии и отправлении поездов. Откуда полицейские знали, каким поездом он ехал? Фон Хольден пристально всматривался в лица людей. Нападения можно ждать в любой момент, откуда угодно. Издалека донесся вой сирен. Фон Хольден наконец увидел нужный вагон.
* * *
В 7.46 международный экспресс отошел от вокзала Хауптбанхоф. Вера, сжавшись, сидела на красном бархатном диване в купе первого класса рядом с фон Хольденом. Когда экспресс набрал скорость, она отвернулась к окну. Немыслимо, чтобы Маквей оказался не тем, за кого себя выдавал! Однако Лебрюн мертв и Франсуа Кристиан – тоже. А фон Хольден знает столько, что не доверять ему нельзя. Еще сто человек погибли в Шарлоттенбурге… не говоря уж о тех троих, которых фон Хольден застрелил в поезде. В другое время, при других обстоятельствах Вера могла бы спокойно все обдумать и сделать выводы. Но события разворачивались так стремительно и так неумолимо…
Ужаснее всего была эта неонацистская организация; о ней было страшно и думать.