— Это было ужасно, — хнычет Стюха. — Просто ужасно…

— Знаю. Я ведь тоже там был. Но послушай, теперь с этим покончено…

— Ах, те головорезы…

— Ты теперь в полной безопасности, — заверяю я его. — Их всех уже нет.

— Нет?

— Померли.

— Все?

— Кроме одного, — говорю я. — Идем, я тебя хот-догом угощу.

Стюха разводит руками, затем вытирает лицо и выжимает слезы из козлиной бородки.

— Вообще-то я типа начос люблю.

О господи, еще один!

— Отлично. Пусть будет начос.

Мы находим на втором этаже точку калорийного питания и садимся за столик, откуда Стюха смог бы наблюдать за играми, на которые он сделал ставки. Он тут же сообщает мне, что его хвост превосходно зажил — доктора в больнице имени Джексона славно о нем позаботились.

— А знаешь, — говорю я Стюхе, пока мы оба наблюдаем за тем, как один из игроков в пелоту аж на стенку карабкается, только бы достичь нужной точки для удара по мячу, — ведь тебе исчезнуть полагалось.

Стюха пристыженно смотрит себе в тарелку, не решаясь встретить мой пристальный взгляд.

— Я знаю.

— И это для твоего же блага.

— Я знаю, — повторяет он.

— И для моего. Ведь я сказал им, что ты мертв, что я с тобой покончил. А если ты показываешься на люди, это типа бросает тень на мое заявление, тебе не кажется?

Стюха кивает и тянет себя за отвороты пиджака.