— Потому что все это очень сложно, черт побери! К тому же это касается и других людей. Дело срочное, Уилл! Оно интересует тебя, да и всех нас тоже!

Нетерпеливые нотки в его голосе становятся все отчетливее, похоже, еще немного, и он сорвется на крик. — Сам губернатор просил тебя приехать. Лично.

— Буду через час. Надеюсь только, что дело важное.

— Ты телевизор смотрел?

— Смотрел вчера вечером.

— Дело там швах, как в Аттике, когда они взбунтовались. Может, даже хуже.

— Через час приеду. — В последний момент у меня мелькает мысль. — И вот еще что.

— Да? — подозрительно спрашивает он.

— Чтобы Моузби не было! Видеть не хочу его лживую физиономию!

Я чувствую на расстоянии, как он зол, но ему удается совладать с собой.

— Твое право, Уилл. Если ты хочешь, чтобы было так, я не против. Так или иначе, он здесь ни к чему.

Мэри-Лу пытается удержать меня за задницу, когда я встаю с кровати.

— Смотри, чтобы я смог согреться, когда вернусь, — говорю ей.

— Это не проблема. Ты надолго?

— Не знаю. Впечатление такое, что они одумались. Но сейчас я в отпуске, отдыхаю вместе с дочерью, — напоминаю я. — Еще два дня осталось. И ничто не помешает мне догулять их до конца.

19

19

Я поднимаюсь в кабинет Робертсона с черного хода, избегая встречи с репортерами, которые собрались на ступеньках парадной лестницы. В такие моменты журналисты — самое страшное, что только может быть, они ни за что не согласны дать событиям возможность идти своим чередом, обязательно нужно раздувать пламя до тех пор, пока не вспыхнет большой пожар, что даст им возможность побыть в эфире лишние тридцать минут.

Робертсон ждет меня в кабинете. Он один. А я-то думал, что народу будет полным-полно.

— Спасибо, что приехал, — начинает он. — Я по-настоящему благодарен тебе за это. Другие тоже оценят это по достоинству.