— Моя жена — профессиональный художник. Художники, писатели и проститутки работают на заказ любого лица, если им платят наличными.

— Но адвокаты так не поступают?

— Все зависит от суммы.

— Ваша жена не брала денег за картины, которые она рисует для Белларозы.

— Откуда вы знаете?

— Есть вещи, которые я знаю, и с удовольствием поделился бы ими с вами, мистер Саттер, если бы вы оказали мне кое-какие услуги.

Я промолчал.

— Мы хотели бы, — сказал он, — чтобы вы установили в доме Белларозы два-три подслушивающих устройства. Одно — у него в кабинете, одно — в вестибюле и, возможно, одно — в оранжерее, где он часто беседует со своими головорезами. Еще одно — обязательно на кухне: там он постоянно занимается делами, так как является истинным итальянцем. — Мистер Манкузо обнажил свои зубы в улыбке.

— Как насчет спальни?

— Нет, этим мы не занимаемся. — Он добавил: — Да там ничего интересного и не происходит. — Он подошел ко мне и взял меня за руку, словно пытался удержать равновесие. — Так мы можем рассчитывать на вас?

— Нет.

— Почему нет?

— Ну… потому что я — его адвокат.

Он отпрянул назад, словно я только что ему сообщил, что у меня заразная болезнь.

— Вы серьезно?

— Да. Если точнее, он хочет, чтобы я представлял его в суде по делу об убийстве Хуана Карранцы. — Я наблюдал за лицом мистера Манкузо, и, честно признаюсь, на нем не было ни тени удовольствия.

Он отошел к другому борту и стал смотреть на море.

Я понял, что совершил тактическую ошибку, раскрыв секрет, который Беллароза, возможно, хотел сохранить до того момента, пока его не придут арестовывать. Но это была небольшая промашка, я знал, что совершу еще немало ошибок, так как прежде занимался лишь налогами и оформлением сделок по недвижимости. К тому же Беллароза сам хотел, чтобы я поговорил с Манкузо о Феррагамо.

— Хотите знать, почему я согласился защищать его? — спросил я.

Не оборачиваясь ко мне, Манкузо ответил: