— Да ладно тебе! Брось! Какого черта гонишь всякую херню?!

— Эх, если б херню. — Эверт снова обернулся к Свену, жестом показал на его портфель. — Достань-ка.

Свен открыл портфель, расстегнул молнию главного отделения. Порылся в бумагах и пластиковых папках и наконец достал две газеты, положил на стол. Эверт взял их, развернул перед Малосрочником.

— Вот. Читай.

Две вечерние газеты. Выпущены на следующий день после того, как Фредрик Стеффанссон застрелил Бернта Лунда. Крупные черные заголовки в обоих изданиях, одинаковый текст:

Он застрелил убийцу дочери — и спас жизнь двум другим девочкам.

Он застрелил убийцу дочери — и спас жизнь двум другим девочкам.

Рядом две фотографии, те, что судмедэксперт нашел у Бернта Лунда. Следующие жертвы, уже намеченные и сфотографированные, во дворе детского сада в Энчёпинге, обе улыбались, у одной светлые волосы и косички.

Малосрочник долго смотрел на первые полосы газет.

На текст.

На снимки двух пятилетних девочек.

Потом на фотографию в рамке, стоявшую на ночном столике, и на увеличенную, что на стене.

Словно это была она. Словно там, в газетах, была его девочка.

Он по-прежнему стоял.

И кричал.

От авторов

От авторов

Порой писать роман — странная работа. Сидя за клавиатурой, словно бы управляешь миром, указываешь и говоришь, как он должен выглядеть.

Мы так и делали. Использовали тюрьмы, леса, дороги, которых никто не видел, меняли местоположение детских садов в Стренгнесе и Энчёпинге, использовали кабинеты отдела насильственных преступлений стокгольмской полиции, которых не существует.

С другой стороны, хотелось бы, чтобы некоторые вещи оставались выдумкой, нашими преувеличениями, созданными ради повышения драматичности сюжета и спроса на книгу.