— А теперь не будем терять времени.

— Я сейчас предупрежу его.

Вернувшись к своей конторке, кассир дотронулся до одного из серебряных гвоздей, украшавших его кожаное кресло…

Что касается Манкаля, то он в это время разговаривал с одним из ловких биржевых спекулянтов, который, прежде чем взяться за одно сомнительное, но выгодное предприятие, желал получить некоторые сведения относительно Кодекса о наказаниях. И в эту минуту он излагал Манкалю свои смелые финансовые планы.

— Вы понимаете, это очень просто, — говорил он. — Подписным капиталом я заплачу за два первых дивиденда. Акции повышаются, а так как я сохранил целую книгу с двойными номерами, то я продаю… и, получив деньги, уезжаю…

Разговор дошел до этого места, как вдруг глаза Манкаля, устремленные на стол, заметили, что бронзовая чернильница, стоявшая перед ним, тихонько передвинулась, и на пустом месте появилось несколько странных слов. Манкаль слегка вздрогнул.

— Милостивый государь, — сказал он, — дело, о котором вы говорите, настолько щекотливо, что заслуживает тщательного изучения. Потому я прошу вас прийти завтра утром, тогда я вам объявлю решение…

Он встал.

— Итак, — сказал его собеседник, — дело может устроиться?

— Все может устроиться…

— Вы будете моим благодетелем, так как, поверьте мне, я давно бьюсь… Довольно, я должен подумать о своем семействе!

— Эти чувства делают вам честь. Прощайте, или лучше сказать, до свидания…

После такого решительного прощания отец семейства решился, наконец, уйти, повторив еще раз:

— Подумайте же об этом хорошенько. Хлеб моих детей в ваших руках!

Оставшись один, Манкаль быстро подошел к двери, отворил ее и оказался лицом к лицу со своим кассиром. Позади него он заметил Дьюлуфе.

— Ты здесь?

— Дело очень важное…

— Иди сюда!

Оба вернулись в кабинет Манкаля.

— Важное? — спросил он шепотом.