Получается, нужно уединиться, чтобы как следует понять такие вещи. А способен ли человек рассуждать и после смерти?.. Ну да ладно, не мне об этом судить. Я писатель, а не философ, и все же, когда на какое-то время у вас отнимают свободу, в голове неизбежно появляется масса идей, — а от этого один шаг до стоика Эпиктета.

Кроме того, вещь, которую я охраняю. Именно ей я обязан своим заключением, хотя мои враги еще никак не проявили себя. Я напоминаю тех сказочных драконов, которые стерегут сокровища. Сижу на проломленном стуле и часами изучаю свое. Мне кажется, что это чрезвычайно странное сокровище. Составляющие его элементы сами по себе не имеют никакой ценности: краска, картон и бумага. Ценность целого не равна сумме частей, потому что ценно содержание, если только суметь его расшифровать. Вы уже догадались, что речь пойдет о рукописи, о старинном китайском манускрипте. К сожалению, скромные познания в этом языке не позволяют мне прочесть его, иначе это добровольное заключение было бы объяснимо. К тому же мне запретили читать рукопись. Она запечатана в пластиковый пакет, куда не проникает даже воздух. Эта предосторожность была излишней и лишь доказывает, что ко мне не имеют доверия, которое можно назвать слепым.

На самом деле передо мной всего лишь пластиковый пакет кофейного цвета. Я знаю, что внутри находится рукопись, потому что видел ее. Иначе для меня это был бы всего лишь пластиковый пакет. Я считаю, это справедливо — знать, что охраняешь. Естественно, получив этот предмет, я спросил, нужно ли мне защищать его ценой собственной жизни, и ответ меня обескуражил: «В этом нет необходимости, Режи, но если его найдут, вы в любом случае поплатитесь жизнью». Я много размышлял над этими словами, даже записал их. Мне вспомнилась история с прорицателем, у которого похитили дочь, при этом прислав ему записку приблизительно такого содержания: «Мы вернем ее вам, если вы угадаете, собираемся мы это сделать или нет». Ну и что тут можно ответить? В такую же растерянность приводит меня и эта записанная мной фраза. Думаю, ее смысл гораздо глубже, чем смысл слов, из которых она состоит, — та же особенность, что и у предмета, вверенного моему попечению. Должно быть, на таком языке говорит сам Бог. Я же, простой писатель, даже не мечтаю о таких высотах — и тем не менее пишу. Но довольно обо мне. Вернемся к нашей истории. Она длинная и не позволяет медлить. Предоставим слово самим героям.

ГЛАВА 2 Некто, кто колесит по миру

ГЛАВА 2

Некто, кто колесит по миру

Меня зовут Суарес Сальседо. Не важно, какое имя дали мне при крещении; вернее, я немного его стыжусь и поэтому называть его пока не буду… Может быть, позже, если почувствую к вам доверие. Я человек самый что ни на есть заурядный, из тех, кто исправно платит налоги, радуется повышению по службе, хлопает в ладоши, когда самолет касается посадочной полосы, время от времени чувствует себя потерянным, отчаивается — и тогда нуждается в утешении. Важно, что я почти двадцать лет живу в Париже, хотя родился в Боготе; мне сорок два года, я журналист, и мои передачи (в записи) выходят на ста семидесяти радиостанциях Латинской Америки.