Первыми, кого Джо увидел у стойки бара, были Рэй и Хью. Потягивая пиво, друзья лениво вели свою обычную перебранку на криминальные темы.

— Эти полицейские фотороботы гроша ломаного не стоят, — говорил Хью. — У них все на одну рожу. Ты только посмотри на того парня, американца, которого видели в баре «Американские герои». Ты в жизни когда-нибудь такие лица видел? Нет. Они бывают только на полицейских фотографиях да в газетах. С какой стороны ни посмотри — получается мутант. Я как-то видел одну компьютерную игру, там все отрицательные герои с такими физиономиями ходят — глаза злые, скулы острые, губы тонкие, а рты маленькие и кривые.

— Ты, случайно, не мой портрет рисуешь? — пошутил Джо и, внезапно став серьезным, спросил: — Хью, а ты не мог бы показать мне какую-нибудь игру? Наподобие той, что ты видел.

— Его компьютер в ремонте, — ответил за друга Рэй. — Вот он и вынужден не за монитором сидеть, а за кружкой.

Хью печально кивнул.

— Не знаю, как там выглядят лица героев в компьютерных играх, но вот на полицейских фотографиях они явно не получаются. Пару лет назад завелся один насильник в Уотерфорде, полиция составила фоторобот, так что вы думаете? Получился вылитый я. Представляете? Во всех газетах — моя физиономия. Честное слово, стыдно было по улицам ходить — все так на меня и таращились.

— Это тебе Ричи Бейтс подстроил. За все хорошее, — сказал Хью.

— А что? Все может быть, — согласился Рэй.

— Можно только представить, как он тебе отомстит за тот позор на дороге, — вставил Джо.

— А что между вами произошло? — поинтересовался Хью.

— Да ты что? Я же тебе рассказывал. Заставил меня выпавшую из мусорного мешка бумажку подобрать.

— Бумажку? Во дает.

Джо и Рэй обменялись недоуменными взглядами. Рэй фыркнул.

Официант поставил перед ними три кружки пива, и вскоре разговор ушел в другую сторону.

* * *

Стараясь не греметь и не разбить стекло, Роберт Харрингтон осторожно вылез из окна своей комнаты, спустился на крытую алюминием крышу сарая, тихонько, на четвереньках, прошел по ней до края, спрыгнул на землю, в сад. Немного постоял, озираясь по сторонам, и метнулся вперед, через дорогу.

— Ну все, свобода, — сказал Шон, открывая Роберту дверь. — Мать с отцом ушли.

— Ну ты совсем ирландцем стал, так длинно говоришь. Нет чтобы сказать проще: «Я один» или «Один дома». Слушай, а ты хреново выглядишь, между прочим.

— А то. Сейчас все расскажу. Жизнь — хуже некуда. Подожди, я сейчас стяну что-нибудь у отца из бара. Будешь?