— Ты знал, что Следователь — это я. Все это время.

— Ну конечно. Я был хореографом твоего танца, Джек. Я мог остановить тебя в любую минуту… но зачем? Неужели ты не понимаешь, насколько мы похожи с тобой? В этом мире нет никого — никого! — кто совершил бы то, чего мы добились вдвоем. Мы — персонажи будущих легенд… и когда ты расстался со своею приятельницей, я понял, что она, скорее всего, вернется в Ванкувер. Как и ты. Что ни говори, а связь между вами была и остается весьма прочной. Думаю, смерть — единственное, что связывает людей крепче, чем секс. А как думаешь ты, Джек?

— Куда мы направляемся? — Они ехали уже несколько минут; Чарли вел машину на юг, к индустриальным кварталам по ту сторону Хастингса.

— Хочу показать тебе кое-что. Не беспокойся, Никки будет поблизости. Может, тебе даже удастся спасти ей жизнь… если ты еще пару минут послушаешь мою болтовню.

Чарли вырулил на усыпанную гравием площадку перед двухэтажным складом. Над дверью висела потускневшая, едва читаемая вывеска: «Ким Люк Импортс».

Чарли выключил зажигание:

— Пойдем, Джек. Не так уж и многие видели это.

Он вышел из машины; Джек последовал его примеру, не опуская пистолета. Чарли занялся замком на двери парадного входа, похоже перестав замечать, что Джек держит его под прицелом.

Войдя в здание, Джек обнаружил, что ошибся в своих ожиданиях: потолок здесь был не выше обычного, а прямо вперед уходил узкий коридор, тянувшийся до дальней стены здания, по меньшей мере метров тридцать. По обе стороны коридора виднелись расположенные в равных интервалах двери. Чарли щелкнул переключателем, и над их головами вспыхнули направленные пучки света.

— Вот она, моя настоящая галерея, — сказал Чарли. — Я напрямую ответственен за все произведения, что здесь хранятся. Ни одно из них не было создано без моего участия. Подумай об этом, Джек, — прежде чем что-то предпримешь.

Между тем Джек впервые смог хорошенько разглядеть маскарадный костюм, в который был одет Чарли: блестящие латы с нагрудником из цветного стекла, образующего какой-то солярный символ, синяя тога с вышитыми на ней солнцами, обувь и рукавицы из кожи с полированными бронзовыми накладками. Чарли выглядел как современное воплощение Нерона, императора безумия и огня.

Джек поднял пистолет.

— Десять минут. После чего ты отведешь меня к Никки… или я сожгу все, что здесь есть, предмет за предметом, и заставлю тебя на это смотреть.

С лица Чарли мигом сползла улыбка. Он кивнул.

— Согласен. Прошу сюда…

Все содержимое первой комнаты было сотворено из света.

По крайней мере, так показалось Джеку. Художник воспользовался различными источниками — неоновыми трубками, обычными и кварцевыми лампами, даже компьютерными мониторами — и затем перенацелил световые потоки при помощи зеркал, линз, цветных фильтров. Отдельные изображения высвечивались или отражались, дробились на фрагменты или причудливо искажались в нацеленных на них лучах. С потолка свисала люстра — зеркальные осколки, подвешенные на алых, ярко пылавших электролюминесцентных проволочках. В центре люстры помещалась стеклянная фигура обнаженной танцовщицы — женщина с воздетыми ввысь руками. В ногах ее была помещена лампа, симулировавшая дрожание свечи; казалось, вся фигура целиком наполнена светом. Каждая черточка, каждая деталь тела танцовщицы была выделена, подчеркнута светом, от напряженных мускулов икр до восхитительно плавных линий между бедрами и грудью. Окружающие фигуру осколки медленно вращались: одна сторона была чисто зеркальной, вторую же покрывала блестящая фольга в тоненьких складочках, дававшая искаженное, изломанное отражение. Осколки висели так густо, что всю фигуру целиком не было видно: взгляд зрителя мог выхватить лишь проблески подлинной красоты в хаосе непредсказуемо деформированных, пронзительно острых отражений.