Если он, конечно, предоставит ей такую возможность.

Шанс у нее будет только один. И для нее жизненно важно не упустить его.

Давясь, Джесси жадно пила воду. Вода текла по подбородку. Она на миг оторвалась от бутылки, откашлялась и снова стала пить. Рот и горло все равно казались ссохшимися. Джесси поблагодарила своего мучителя. Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, как будто он был ее новым лучшим другом. Она помнила: важно наладить с ним контакт.

— Пожалуйста, не делай мне больно, — хрипло попросила она. — Я сделаю все, что ты захочешь.

— Конечно, — ответил он. — Конечно сделаешь! — Он нагнулся и поднес к самому лицу Джесси нож. — Острый, — предупредил он. — Хочешь узнать, какой он острый? — К ее щеке прижалось холодное стальное лезвие. — Такой острый, что им можно бриться. Можно сбрить все твои противные волосы на теле — особенно на лобке, где все слиплось от мочи. А знаешь, что еще им можно сделать?

Лезвие по-прежнему прижималось к щеке. Дрожа от ужаса, Джесси почти неслышно прошептала:

— Нет!

— Им можно сделать тебе обрезание.

Он подождал, пока до нее дойдет.

Джесси молчала и лихорадочно думала: «Контакт! Надо наладить контакт!»

— Зачем? — спросила она, стараясь казаться спокойной, но голос выдал ее. — Я хочу сказать… зачем вам это нужно?

— Разве обрезание не делают всем еврейским мальчикам?

Джесси кивнула. Острие ножа проткнуло кожу — под самым правым глазом.

— Традиция, — сказала она.

— А девочкам — нет?

— Нет. Некоторые народы делают обрезание и девочкам, но у евреев это не принято.

— Точно?

Нож все больнее колол ее; она не смела пошевелить головой.

— Да, — произнесла она одними губами; от страха у нее отнялся голос.

— Если сделать женщине обрезание, она не сможет получать удовольствие от секса. Обрезанная женщина не способна достичь оргазма, поэтому через какое-то время она и пытаться перестает. Значит, она уже не сможет изменять мужу — смысла нет. Ты об этом знала?