Она направила пульт на ворота, нажала на соответствующую кнопку, и из груди ее вырвалось торжествующее: «Ага», — когда створки начали открываться.

Кот убрала ногу с педали акселератора и слегка притормозила, давая воротам возможность открыться полностью.

Тяжелые створки еле ползли, и Кот вдруг испугалась, что в тот момент, когда они наконец отворятся, у выезда на шоссе появится машина Вехса, которая перекроет им путь к спасению. Она была почти уверена в этом, и страх заметался внутри нее, словно большая сильная птица с черными крыльями.

Ворота открылись на всю ширину, и тяжелые створки застыли на месте.

Кот нажала на газ и выехала с подъездной дороги на двухрядное шоссе.

В обе стороны шоссе было пустым насколько хватало глаз. На севере оно взбиралось на поросшие лесом ночные холмы, поднимаясь все выше, все ближе к посеребренным луной изорванным облакам и прохладным звездам, напоминая собой наклонный трамплин, который — стоит только получше разогнаться — может швырнуть их прямо в открытый космос, подальше от этой планеты. К югу шоссе, наоборот, понижалось, петляло и терялось из вида среди полей и перелесков. Совсем далеко, примерно на расстоянии шести-семи миль, над темным ночным горизонтом вставало легкое золотисто-желтое зарево, отдаленно напоминающее японский веер, лежащий на черной бархатной скатерти. Похоже, в той стороне находился какой-то городок.

Оставив ворота открытыми, Кот повернула на юг и прибавила скорость. Двадцать миль в час, Тридцать. На сорока милях в час она благоразумно притормозила, однако в своем воображении Кот мчалась куда быстрее любого реактивного самолета. Она летит, она — свободна!

Душа ее ликовала, хотя тело страдало от боли и усталости, какой Кот не испытывала никогда прежде.

— Котай Шеперд, живая и невредимая, — сказала она вслух. Это была не молитва, а просто адресованное богу телеграфное сообщение, чтобы он знал: у нее все хорошо.

Фургон все еще ехал по каким-то сельскохозяйственным угодьям, и ни слева, ни справа от дороги не было ни домов, ни автозаправочных станций, ни придорожных лавочек или кафе. Ни одного огонька, кроме далекого зарева, она не видела, но буквально купалась в лучах света.

Ариэль продолжала сжимать руками голову, а ее милое личико все еще искажала гримаса страданий.

— Ариэль, живая и невредимая, — сказала ей Кот. — Живая и невредимая. Живая. Все хорошо, родная, все просто отлично…

Она сверилась со спидометром.

— Мы проехали уже три мили, и с каждой минутой, с каждой секундой уезжаем все дальше и дальше.

Они въехали на небольшой пригорок, и Кот поморщилась, когда ей в глаза ударил свет фар. По встречной полосе шла какая-то машина.