Китнер подчинился. Ярко блеснуло на свету железо — из ручки выскочило лезвие. Оно было полированное, широкое, но сильно сужалось к концу, а сам кончик почти превращался в иголку. Режущая часть составляла добрых пятьдесят дюймов. Нож был остр как бритва.

Именно этим ножом Александр убил его сына Пола, когда тому было всего десять лет. Китнер никогда не видел этого ножа вблизи и уж тем более не держал его в руках. Даже тогда, много лет назад, когда Альфред Нойс хотел показать ему эту вещь. Она казалась такой реальной, такой ужасной… Он кое-как разглядел этот нож, лишь когда Нойс заставил его посмотреть фильм и ему довелось увидеть сцену убийства собственными глазами.

Теперь же это орудие убийства, украденное у убитого Фабиана Кюртэ, находилось в его руках. Китнера вдруг захлестнула волна ярости и отвращения. Он поднял свирепый взгляд на того, кто убил Пола. На своего другого сына, Александра, который сам едва вышел из детского возраста, когда совершил это злодеяние.

— Если у вас есть желание убить меня, отец, — Александр сделал резкое движение и забрал нож из руки Китнера, — то вам следовало сделать это давным-давно.

— Он не сделал этого, потому что не мог, мой милый. — Губы баронессы скривились в злой усмешке. — У него не хватало для этого ни силы, ни смелости, ни воли. Такой вряд ли годится на то, чтобы стать царем.

Китнер смотрел на нее взглядом, в котором читалась догадка:

— И этим же ножом вы много лет назад зарезали человека в Неаполе…

— Нет, отец, не этим, — проговорил Александр будничным тоном, не оставляя никакого сомнения в том, что между ним и баронессой не было секретов. — Баронессе хотелось, чтобы это выглядело более элегантно, как-то более…

— Царственно, — завершила баронесса фразу, и ее взгляд остановился на кожаной папке, лежащей на столе. — Откройте, ваше высочество, и прочтите. А когда прочтете, подпишите.

— Что это?

— Ваше отречение от престола.

— Отречение? — Китнер выглядел озадаченным.

— Да.

— И в пользу кого я отрекаюсь?

— А сами-то вы как думаете? — Баронесса невольно посмотрела на Александра.

— Что? — В голосе Китнера вновь зазвучала глухая ярость.

— В пользу вашего первенца, который после вас является прямым престолонаследником.

83

83

— Никогда! — Китнер вскочил с кресла. В висках стучала кровь, на лбу выступили крупные капли пота. Его взгляд метался от баронессы к Александру. — Не раньше, чем вы оба будете гореть в аду!