Александр испуганно смотрел на нее.
— Нет, — прошептал он, — не скажу.
— Скажи, милый. Скажи то, что повторял всегда, с тех пор как начал разговаривать. Скажи по-русски.
— Я…
— Говори же!
— Vsya… — начал Александр заклинание. — Vsya… tvoia… sudba… v rukach… Gospoda.
Он снова стал автоматом, исполняющим только ее волю.
— Vsya… tvoia… sudba… v rukach… Gospoda.
— Еще раз, мой милый.
— Vsya tvoia sudba v rukach Gospoda, — повторил он, маленький мальчик, подчиняющийся требовательной матери.
— Еще, — прошептала она, поднявшись на последнюю ступеньку, встав перед ним во весь рост.
— Vsya tvoia sudba v rukach Gospoda, — произнес он громко и решительно, подтвердив верность Богу и самому себе. Точно так же, как тогда, попав в полицейскую ловушку в Лос-Анджелесе. — Vsya tvoia sudba v rukach Gospoda.
В глазах его внезапно зажегся огонь бешенства. Из кармана куртки словно сам по себе появился нож, в руке хищно блеснуло лезвие. Первый взмах наискось рассек ей глотку. Затем последовал второй, третий, четвертый, пятый! Все вокруг было залито ее кровью: пол, его руки, куртка, лицо, брюки. Он почувствовал, как прильнуло к нему и начало оползать вниз ее тело, а затем с глухим стуком рухнуло на пол у его ног. Одна рука легла на ножку золотого трона.
Каким-то образом ему удалось пройти через весь зал и открыть дверь. На пороге стоял Мурзин. Один. Их взгляды встретились. Александр сгреб полковника за грудки и затащил внутрь.
Мурзин поперхнулся от ужаса:
— Господи…
Вновь сверкнуло лезвие ножа. Мурзин схватился за собственное горло. Последний в жизни взгляд его глаз был бесконечно удивленным.
Александр машинально стал на колени и вытащил из кобуры на поясе Мурзина «грач». Потом поднялся на ноги, сделал шаг назад и вышел из дверей. Пистолет торчал у него за поясом, окровавленный нож снова лежал в кармане куртки.