— Да, это не подстава, а настоящий, серьезный проект. Серьезнее, чем история с Лебедем. Скажу больше, — Гельфранд улыбнулся, — Дмитрич допустил очень большую ошибку. И Вов Вовыч тоже. Я отслеживаю Столбова достаточно давно. Честно говоря, ждал, когда его посадят, — в нынешних условиях у таких людей, как он, не должно быть ни денег, ни влияния. Однако вместо тюрьмы судьба подарила ему шанс, и он им готов воспользоваться. Но главное не это.

— А что?

— Судьба подарила шанс мне. Не исключаю, это последняя возможность для меня сделать что-то серьезное, и притом полезное для страны. Ну, а начать надо с дела простого и привычного: за три недели создать новую партию, причем с нуля.

— Не совсем с нуля. Группы поддержки есть уже в половине субъектов Федерации.

— Значит, мы перешли к техническим деталям, — ответил Гельфранд. Включил монитор и создал файл для плана кампании.

* * *

— Какие свежие новости? — спросил Столбов.

Новостей за последние дни приходило так много, что в период между вечерним совещанием штаба, в восемь вечера, и часом ночи накапливалась отдельная сводка. Дальний Восток уже проснулся, приходили утренние сведения, да и в Европейской России что-то за вечер успевало случиться. Поэтому перед сном Татьяна делала еще один, уже оперативный доклад:

Открылись отделения в Абакане и Петропавловске-Камчатском. Теперь по стране уже пятьдесят шесть. В Краснодаре завершился совет регионального Воинского братства. Заседали до десяти вечера — им звонили из Москвы, требовали никого не поддерживать, кроме «Единой России». В итоге их послали и проголосовали за то, чтобы войти в партию «Вера». В Орле нашего председателя отпустили из ментовки. Других новостей пока нет, ждем утра. Если обобщать: давят слегка, но держимся и уже завели отделения в половине регионов.

Татьяна последний раз ночевала дома недели две назад. Или три, уже не помнила. Она переселилась в резиденцию полпреда на Каменном острове. «Ближе к телу», — не раз говорила сама себе и сама же улыбалась двусмысленности.

Столбов очень изменился за последний месяц. «Из-за меня?» — думала она. И сама же с собой спорила: вряд ли.

Уверенности в Столбове было столько же, сколько она увидела во время первой, мартовской встречи. Столько же, сколько было спокойствия, насмешливости и твердости.

Но теперь эти свойства изменились. И Татьяна не могла охарактеризовать их одним словом. Столбов напоминал капитана, который всю жизнь плавал по рекам и озерам, а ему вдруг предложили переплыть океан. Или полководца, долго шедшего со своей армией по лесам и горам, а теперь увидевшего впереди противника.