— Я полагал, Луиза Коупель пришлет цветы, — робко попытался шутить брандмейстер.

— Наверное, все цветочные магазины были закрыты.

Этти не принимала никакого участия в этой натянутой словесной перепалке.

— Мы совершили ошибку, — сказал Ломакс. — Я сожалею. И я сожалею, что вы лишились дома.

Этти поблагодарила его, по-прежнему с опаской — как, вероятно, всегда вела себя с полицейскими и как будет вести себя до конца жизни. Они с Ломаксом обменялись несколькими банальными фразами о том, как же это ужасно, что за всем стояла директриса подросткового центра.

— Было время, когда никому не было дела до того, что происходит в Адской кухне, — сказал Ломакс. — Жизнь меняется. Медленно. Но все же меняется.

Этти промолчала, но Пеллэм знал, каким был бы ее ответ. Он помнил практически слово в слово фрагмент одного из интервью:

«…Это роскошное здание, этот небоскреб напротив, он очень красивый. Но, кто бы его ни строил — ради его же собственного блага — надеюсь, этот человек не ждет от здания слишком многого. В Кухне ничто долго не задерживается — разве ты не знаешь? Ничто не меняется, но при этом ничто не держится долго.»

«…Это роскошное здание, этот небоскреб напротив, он очень красивый. Но, кто бы его ни строил — ради его же собственного блага — надеюсь, этот человек не ждет от здания слишком многого. В Кухне ничто долго не задерживается — разве ты не знаешь? Ничто не меняется, но при этом ничто не держится долго.»

Протянув Этти визитную карточку, Ломакс сказал, что если ей что-нибудь понадобится… Содействие в поисках нового жилья. Другая помощь.

Однако Луис Бейли уже подыскал Этти новую квартиру. Она сообщила Ломаксу об этом.

— И, на самом деле, мне ничего не нужно… — начала было она.

Однако Пеллэм, покачав головой, тронул ее за плечо. Имея в виду: «Давайте не будем торопиться с этим.» Возможно, Бейли был неважным адвокатом, но Пеллэм не сомневался, что он сможет покрутить шестеренки городской власти и добиться щедрой моральной компенсации.

После этого Ломакс ушел, а Пеллэм и Этти подошли к улице. Водители такси, увидев чернокожую женщину и предчувствуя поездку в Гарлем или Бронкс, спешили проехать мимо.

Пеллэма это привело в бешенство, хотя Этти воспринимала все как должное. Увидев, что она поморщилась от боли, Пеллэм предложил:

— Давайте посидим немного вон там.

Он указал на зеленую скамейку.

— Джон, ты знаешь, как раньше называлась эта часть города?

— Понятия не имею.

— Пять вершин.