То и дело Фрее мерещились какие-то силуэты в подлеске — темные и смутные, а поскольку Кирнан задала быстрый темп ходьбы, остановиться и разглядеть их не получалось. Аллея пошла в гору, деревья плотнее столпились вокруг, храм то исчезал, то появлялся в промежутках между листвой. Под ноги попадались треснувшие каменные ступени — сперва изредка, затем чаще и чаще, пока дорожка не превратилась в одну огромную, увитую корнями лестницу, которая все круче уходила вверх и наконец привела путников на скалистую площадку, где, густо увитые плющом и лианами, возвышались монументальные врата, которые до того путешественники видели только издали. Каждая башня-опора расширялась книзу и несла рельеф в виде обелиска и символа седжет, а над самим порталом красовалось изображение священной птицы Бену. Все выглядело точно так же, как на фотографиях, сделанных Руди Шмидтом, с одним лишь отличием: на снимках ворота стояли закрытыми, а сейчас были широко распахнуты.

Флин замедлил шаг и остановился, ошеломленно глядя вокруг. Кирнан и египтяне были явно не в настроении топтаться на месте. Они проскочили ворота, почти не глядя на этот шедевр древнего зодчества, а близнецы погнали Фрею и археолога вперед. Пилон проплыл над ними величественной аркой из бежевого песчаника в двадцать с лишним метров высотой и около семи толщиной, и путники очутились на огромной площади, обнесенной каменной оградой, где теснились иероглифы, словно машины в пробке на многополосном шоссе. Брусчатка, как и аллея внизу, шла слегка в гору и тоже пестрела пятнами мха и дикой травы. Деревья у периметра — пальмы, акации, платаны — пробились среди каменных плит и раздвинули, выворотили их, отчего площадь приобрела помятый, изломанный вид. Казалось, она готова была захлопнуться, как раскрытая книга.

— Невероятно, — бормотал Флин, восхищенно оглядываясь. — Потрясающе!

Они пересекли поросшую травой площадь и приблизились ко второму пилону, выше предыдущего и вдобавок украшенному росписью. На левой башне божество с человеческим телом и головой сокола держало на ладони обелиск, от которого словно бы в ужасе отшатывались миниатюрные фигурки людей с прижатыми к глазам руками. На правой колонне композиция повторялась, только божество было львиноголовым, а люди перед ним зажимали уши, а не глаза.

— Бог Ра и богиня Сехмет, — пояснил Флин, когда их подвели ближе, и указал направо и налево, — символизируют разные свойства Бен-бена: Ра — ослепительный свет, а Сехмет — оглушающий звук.

— Да неужели? — съязвила Фрея, чья готовность поверить в легенду ничуть не выросла.