— Ты не прав. Отпусти папу.

Не знаю, где в тот момент были мысли Треди, но я ждал удобной возможности. Один раз мне уже не удалось убить Луиса Кабальеро, и нынешнего шанса я не упущу.

— Однако не такой уж бессмысленной была вся эта игра в священника, все эти бессмысленные обеты, а? Нет. Я заставил это работать на себя, — похвалялся Кабальеро. — До чего же легко попались на удочку те идиоты из «Ключей», когда я прибрал к рукам их организацию! Мы заработали миллионы, перевозя героин в партиях книг и журналов «Ключей», мои друзья и я. Еще на несколько миллионов больше заработали, когда использовали счета «Ключей» для отмывания денег. Я богаче, чем был мой отец! Что ты думаешь об этом, папа? Мой отец гордился бы мной.

Я спокойно произнес:

— Последний раз, когда я видел твоего отца, его лицо было багровым, с набухшими венами. Он умер такой же свиньей, какой был.

В голове Луиса Кабальеро били свои «барабаны», но это он услышал, можете не сомневаться. Пуля с грохотом отскочила от камня в нескольких сантиметрах от моей головы и рикошетом пролетела по пещере.

— Я помню, Псих. Умирать буду, вспомню. Моего отца и брата, как они висели на том дереве; и как на их похоронах гробы внезапно исчезли во вспышке света, ярче которой я никогда в жизни не видел. Но я выжил. Я выжил, чтобы отомстить за него, моих братьев, всех Кабальеро, за каждого. Когда я сегодня уеду отсюда, под другим именем, с другим паспортом, начнется моя настоящая жизнь. Я отвез Его святейшество и его друга в знакомое им место, я вернулся и сел на дневной поезд, все знают, что так и должно быть. «Поезжай с Богом, отец Альтамирано». Пройдут дни, прежде чем вас найдут. Когда до них дойдет, что надо искать меня, отец Альтамирано исчезнет, испарится. Священник, которого никогда не было.

Мы были ему нужны, чтобы продемонстрировать, каким умным он был. И надо отдать ему должное: ловко придумано — выждать до последней минуты, прежде чем разыграть пьесу.

— Избавь нас от этой театральщины, Луисито, — прервал его я. — Подумай о бедном брате Психе. Я хочу вернуть свои деньги.

— Что?

Его глаза блестели, как черные бриллианты. Даже в сумраке отверстие в стволе его пистолета казалось тоннелем.

— Когда покупаешь дорогое оружие для уничтожения вредителей, ты рассчитываешь, что оно истребит всех. Но тебе удалось уцелеть, остался только этот милый шрам на щеке, Луисито. Несправедливо. Это от обломка гроба твоего отца? Я очень разочарован. Хотя было весело. Рассказать, как твой братец вопил, корчась на виселице?

— Пол!

Это произнес папа, но я не обратил на него внимания. Я наблюдал, как лицо Кабальеро покраснело, шрам побагровел. Я видел, как его палец напрягся на спусковом крючке, а затем неожиданно расслабился. Я понял: на меня у него другие планы. Может, он и отказался бы от них, но я бесил его, и ему от этого было не легче.