В тот день, когда я решил писать книгу, я выбрал из коллекции цветную фотографию Матильды. Ей шестьдесят. Белая вязаная кофта. Она смотрит из окна своей камеры. Я закрепил фотографию на стекле и повесил в своем кабинете, прямо над «Минителем» (такова марка моего компьютера). Сначала лицо Матильды казалось мне заурядным. Но, рассматривая ее, чувствуя на себе тяжелый взгляд, я увидел ненависть и коварство в ее глазах. И невинность. Почему я повесил фотографию? Это произошло непроизвольно. Со временем я понял, что Матильда страдала. Потом она меня стала раздражать. Это даже забавляло. Поначалу.

На старых фотографиях лицо у нее нежное и правильное, немного бледное. В двадцать лет Матильда походила на Дорис Дэй, особенно в минуты печали. Но, несмотря на незаурядные актерские способности, она никогда не стала бы актрисой. Слишком короткие ноги. Две крепкие колонны, как у девушек, рано приученных к работе на ферме. Но на руках нет и следов гипертрофии. Они белые и немного дряблые на вид. Сила Матильды внутри. Если она захочет, то может поднять столитровую бочку без особого напряжения. На моей фотографии она уже не так жизнерадостна, уголки губ опущены, нос расплющен. Лоб в морщинах. Но сохранилась округлость и детское выражение в глазах. Сквозь морщины и складки, кроме старости, проглядывает что-то неуловимое… Отблеск безумия? Словно чья-то зловещая рука заставляет ее смотреть прямо, не мигая, в какую-то дьявольскую страну: и этот ужасный пейзаж отражается на ее лице.

Я собрал все сведения о ней, проверяя, все ли правда, что говорят о Матильде люди. Я глубоко вошел в ее жизнь, опросил сотни свидетелей, видел адвокатов, судей, полицейских, родственников, соседей и любовников. Мало что записывал, просто выслушивал потоки жалоб. Никто не любит Матильду. Все, или почти все, с кем я говорил, имеют достаточно оснований ее ненавидеть. Иногда до смерти. Никогда не встречал никого так презираемого. Откуда столько ненависти?

Я все время спрашивал себя об этом. Много думал. Жил этим. Мои редкие друзья стали избегать меня. Они, конечно, правы. Сейчас я смеюсь над собой.

Я опьянел. Обе бутылки уже пусты. Лена спит перед включенным телевизором в той же позе, что я ее оставил. Целую ее в лоб. Он просто ледяной. Гашу свет.

– Лена, ну почему мы так мучаемся? – спрашиваю ее, не зная, слышит ли она меня.

Вытягиваюсь на постели, скрестив руки на затылке, смотрю в темноту. Очень скоро появляется Матильда. В своей камере, совсем недалеко отсюда, она тоже не спит. Кварцевые часы показывают половину четвертого. Закрываю глаза, чувствую на себе ее взгляд. Тот же, что на фотографии. Глаза голубые, злые и круглые.