— Яды в лаборатории обычно хранятся под замком, — заметила Сара. — И все случаи их использования регистрируются в специальном журнале. Можно проверить и установить, кто именно брал — Ричард или Келлер.

— Ладно, это я выясню. Но если они оба имели доступ к ядам, будет трудно доказать причастность Келлера. — Джеффри помолчал. — Вот что я думаю, Сара: если бы Келлер и задумал кого-то убить, то это был бы скорее Ричард. И не с помощью шприца и иглы.

— Какой страшный способ лишения жизни, — заметила она, представив себе последние минуты Энди Розена. — Сначала яд парализует все тело, потом сердце и легкие. На мозг это средство не действует — стало быть, он был в полном сознании и до самого конца понимал, что с ним происходит.

— И сколько такое могло длиться?

— Зависит от дозы. Секунд двадцать — тридцать…

— Господи!

— И яд практически невозможно обнаружить при вскрытии: организм практически моментально разлагает его. Совсем недавно не было даже методов тестирования на наличие таких ядов.

— Видимо, удовольствие не из дешевых.

— Если тебе удастся доказать, что яд взял Келлер, я найду в бюджете деньги, чтобы провести этот тест. А в крайнем случае заплачу сама.

— Сделаю все, что могу, — пообещал Джеффри, но надежды в его голосе не было. — Знаю, ты торопишься рассказать обо всем домашним, но я хотел бы сам лично все рассказать Тессе. Подождешь, пока я приеду?

— Конечно, — ответила Сара, немного поколебавшись, на секунду больше, чем нужно.

Это не ускользнуло от внимания Джеффри, и после недолгой паузы он сказал:

— Впрочем, у меня тут еще полно работы. Так что, когда приеду — не знаю.

— Джеффри…

— Не надо. Я все понял. Тебе сейчас лучше побыть там, со своей семьей, без меня.

— Да не в этом…

— Перестань, Сара. — В его тоне сквозила обида. — Вот чем ты сейчас занимаешься? Что за неотложные дела тебя держат в Атланте?

— Ну не знаю… — Сара старалась что-нибудь придумать, но так и не смогла. — Я же говорила тебе: мне просто нужно некоторое время…

— Время пройдет, но ничего не изменится. Если ты не в силах простить, забыть то, что я натворил пять лет назад…

— Ты так говоришь, словно я капризничаю и набиваю себе цену.