— Мне нужен Бруно.
Ленни помолчал, как будто обдумывая просьбу.
— Знаешь, мне никогда не нравились ваши с Бруно теплые отношения. Как-то неуютно делалось. И не мне одному.
— Не обольщайся, Лен, не такие уж они теплые. И я к нему не в гости напрашиваюсь. Передай ему, чтобы он со мной связался.
— Как увижу, передам. Все? Ты за этим меня вытащил? Тогда я вернусь к гостям.
— Нет не все, — возразил Джастин. — И тебе лучше присесть, разговор будет долгий.
Рубинелли повиновался не сразу, показывая, кто в доме хозяин, но потом все-таки сел в кресло, обтянутое пестрой стеганой тканью. Джастин начал рассказывать. Сперва поведал мафиозному боссу почти все финансовые подробности, которые узнал от Роджера, вплоть до прибылей, полученных принадлежащими Рубинелли фирмами с названиями всех оттенков красного. Про потери тоже не забыл. Объяснил, насколько счел нужным, про хармоновские игры на понижение и его хитроумные финансовые комбинации.
Рубинелли выслушал все до конца. Потом полез в ящик за пачкой сигарет.
— Ничего, если я закурю? — спросил он у Реджи. Она кивнула, разрешая, и он пояснил: — Жена не позволяет курить в доме. Но сейчас случай особый.
Он предложил сигареты Реджи и Джастину, они отказались.
— Ты всегда был хорошим полицейским, — отметил он, закуривая. — Поэтому тебя мало кто любит.
— Значит, против того, что я тебе рассказал, возражений нет?
— А это как тебе будет угодно. — Рубинелли с наслаждением затянулся. — Мне семьдесят, и курю я всю жизнь. С десяти лет. Может, еще до ста доживу. Задумаешься, а?
— Не очень, — ответил Джастин.
— Так что тебе от меня понадобилось?
— Нужно, чтобы ты кое-что прояснил.
— Вот так за здорово живешь?
— Не за здорово живешь, а потому что в противном случае тебе предъявят обвинение в убийстве Эвана Хармона, Рональда Ла Салля и Ванды Чинкель. Доказательства не в твою пользу, так что шансы выиграть дело в суде примерно пятьдесят на пятьдесят. Готовься оставшиеся тридцать лет докуривать за решеткой.
— И что тебя останавливает?
— Мне кажется, есть еще что-то, о чем мы пока не знаем.