— Она погибла. Обстоятельства только выясняю,— Демин развел руками.— Когда буду все знать… Думаю, к тому времени вы тоже будете все знать. Откровенно говоря, у меня и сейчас такое чувство, будто вы знаете гораздо больше меня.

— О, вы мне льстите,— улыбнулась Равская.

— Ничуть. Это было предположение.

— Или угроза?

— Как вам будет угодно. В конце концов, все зависит от вашей роли во всем этом деле.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что вам виднее — была ли это угроза, предположение или невинные слова на прощание. Вам виднее. Всего доброго.

14

14

Развернув машину, водитель поджидал их, склонившись на руль и тихонько посапывая. Но едва они расселись на заднем сиденье, он поднял голову.

— Про бутерброд вы, конечно, забыли?

— Знаешь, Володя, забыли. Прости великодушно. Было дело, угостили нас бутербродами, небольшими, правда. Понимаешь, вроде неудобно предложить человеку полновесный ломоть хлеба, приличный кусок колбасы, сытный обед или ужин… Мода. Так что мы не заметили даже, как и съели.

— Ладно. Я от вас ничего и не ждал… Куда ехать-то?

— Постоим, подождем. Отъезжай в конец переулка, под заснеженные деревья, и гаси свои сигнальные огни. Посидим минут десять-пятнадцать. Больше, наверно, не придется.

— Думаешь, выскочит? — спросил Кувакин.

— Не усидит.

— Усидит. Ей сейчас, наверно, по десятку телефонов позвонить надо, сигнал опасности передать.

— Не будет звонить. Побоится. Она уж небось думает, что и телефон ее прослушивается, и на пленку все записывается… Человек грамотный, детективов начиталась — две полки детективов, представляешь? Ошалеть можно. Из автомата звонить ей покажется надежнее. А скорее всего, лично по друзьям поедет. Натура активная, она не будет сидеть сложа руки. Судя по всему, ей есть кого предупредить, с кем столковаться… Опять же о Селивановой надо все выяснить… По-моему, серьезное дело намечается, а, Коля?

— Похоже на то… Слушай, а с газетой она выскользнула?