— По-моему, вы слишком строги к себе,— заметил Демин, сбитый с толку такой откровенностью. Борисихина даже не услышала его слов.

— Поступала в художественное училище — провалилась. На следующий год провалилась в музыкальное. В двадцать лет поступила в педагогический институт и ушла со второго курса. Противно стало. Два года отсидела за кассовым аппаратом в гастрономе. Сказать, что было самым страшным? Когда приходили бывшие одноклассники. Те, которых я учила жить. Учителя приходили, и знаете, что мне говорили, пока я им чеки выбивала? Они говорили, что любая работа почетна. И прятали глаза. Хотя уже никто не заставлял их лгать. Ханжество настолько впиталось в них, что они не могли быть самими собой даже за пределами школы… Однажды, когда моя, как говорится, любимая учительница сказала, что я работаю очень хорошо и быстро и главное — вежливо, я обложила ее матом. И не жалею. Она перестала ходить в наш гастроном. А в магазине очень дружный коллектив оказался. Именины, дни рождения, обмывание всего на свете — от младенцев до квартир… Все это было поставлено у них на широкую ногу. Потом пошли маленькие хитрости, ведь застолья надо как-то отрабатывать. Вы не думайте, особых обманов не было. Получаем, к примеру, на обертку рулон бумаги, а в нем, скажем, тонна. И мы эту тонну бумаги продаем вместе с колбасой, маслом, сыром по цене этих продуктов. И, никого не обвешивая, получаем честные три-четыре тысячи рублей. Пошла другая жизнь. А та, примерная, оказалась так далеко…

— Вы не ответили…

— Помню,— перебила Борисихина с грустной улыбкой.— Помню, товарищ следователь, и не собираюсь уходить от ответа. Пошла к Жигунову, чтобы выпить, побыть среди людей, которым ты совершенно безразлична и которые тебе безразличны… Водка, конечно, зло, но когда хорошо выпьешь, все в тебе ослабевает — и боль, и ненависть, и слезы уже никакие не слезы, а так, жидкость из глаз… Мужа тоже будете допрашивать?

— Положено.

— Он хороший парень, вы его не обижайте… Вся его сила воли, все способности и устремления свелись к тому, чтобы удержаться от выпивки, от всех нехороших соблазнов, от дурного влияния, от плохих друзей… Удержался. Ну и что? Люди сильны не тем, от чего отказались, а тем, чего добились. Ему нечем похвастать… Жена и та…

— Он может убить человека?

Борисихина быстро взглянула на Демина, и он увидел в ее глазах не растерянность — сожаление. Она словно разочаровалась в нем, в Демине, и не считала нужным это скрывать.

— Простите, Валентин Сергеевич, но ваш вопрос кажется мне… глупым.

— Что делать, служба.