— О! — Тетрадзе хлопнул себя ладонью по лбу.— И как я сразу не подумал! Знаете, это нетронутый уголок первозданной природы! Заповедник, прекрасный грузинский заповедник Лагодехи! О! Как я хочу домой!

Борисихин в отличие от Тетрадзе выглядел расслабленным и каким-то безразличным. Молча кивнул, сел на предложенный стул. Обхватил колени ладонями да так и остался сидеть.

— Пока меня не было, вы, говорят, признались в преступлении?— спросил Демин.

— Признался,— кивнул Борисихин.

— Расскажите, как все случилось?

— Я все написал… Но, кажется, здесь любят без конца повторять одно и то же.

— Открою профессиональный секрет,— сказал Демин,— повторяться не любим. Но вынуждены, поскольку человек, который врет, не может удержаться от того, чтобы каждый повтор дополнять все новыми и новыми подробностями. А человек, который говорит правду, не может ее изменить, и его показания не отличаются от предыдущих. Давайте не будем с кондачка судить о работе другого.

— Они напоили мою жену… Если бы я не пришел, они бы могли воспользоваться ее состоянием… К тому шло. Сначала они сказали, что ее нет, потом говорили, что пусть, дескать, проспится у них, потом длинный сказал, что он берет ее себе на ночь… В общем, я к тому времени был… был в возбужденном состоянии.

— Представляю.

— А когда уходил, старик… Придется, говорит, и мне сегодня одному ночку коротать… И смеется. Беззубый, лысый, толстый, небритый… Ну, я ему и врезал. Что-то под руку подвернулось… В общем, перестал смеяться.

— Он упал?

— Старик был в таком состоянии, что на него достаточно было дунуть, чтобы он рухнул в снег.

— Значит, упал?

— Вероятнее всего. Я уже не смотрел. Ударил его и тут же к жене.

— В больницу зачем приходили?

— Чтобы узнать о старике… Вдруг, думаю, нечаянно убийцей стал.

— Почему же не узнали открыто? Зачем понадобилось пробираться черным ходом?

— Ну, как… Начну узнавать, сразу догадаются… Решил потихоньку… Надо же знать, как вести себя.

— Вы ударили его молотком?