— Мы хотим расспросить о его старых друзьях. — Скотт Дункан взглянул на Грейс, приглашая к разговору.

— Миссис Олуорт… — начала Грейс.

В дребезжащей старческой интонации отчетливо прорезалось беспокойство:

— А это кто?

— Меня зовут Грейс Лоусон. Дело в том, что мой муж знал вашего сына.

Повисла тишина. Отвернувшись от двери, Грейс нашла глазами детей. Макс резвился на спиральной горке, Эмма, сидя по-турецки, резалась в «Геймбой».

Скрипучий голос стал громче:

— Кто ваш муж?

— Джек Лоусон.

Молчание.

— Миссис Олуорт…

— Я такого не знаю.

— У нас есть фотография, — сказал Скотт Дункан. — Мы привезли ее показать вам.

Дверь открылась. Домашний халат миссис Олуорт явно был ровесником операции в Заливе Свиней.[14] Расплывшейся с возрастом даме было хорошо за семьдесят — этакая большая тетушка, которая обнимает тебя, и ты исчезаешь в ее складках. Ребенком такие объятия ненавидишь, став взрослым, по ним тоскуешь. Варикозные вены на ногах старой миссис Олуорт напоминали связки сосисок, а на необъятной груди лежали очки для чтения на длинной цепочке. От старухи пахло табаком.

— Я не могу стоять тут целый день, — проворчала она. — Показывайте фотографию.

Скотт Дункан вручил ей снимок.

Очень долго старуха молчала.

— Миссис Олуорт?

— Почему ее перечеркнули? — спросила она.

— Это моя сестра.