— Райан в шесть лет собирал бейсбольные карточки.

— Макс собирает наклейки с «Ю-Джи-О!».

— С чем?

Грейс отмахнулась — не важно.

— Райан играл со своей коллекцией, — снова заговорил Веспа, — делил карточки на команды и выкладывал на ковер, воображая, что это бейсбольная площадка. Знаешь, третий защитник — у него это был Грег Неттлс — действительно играл третьим, трое играли в аутфилде, даже запасных питчеров он ставил куда положено…

Посветлев от воспоминаний, он взглянул на Грейс. Она улыбнулась ему как можно мягче, но печаль было не скрыть. Лицо Веспы вытянулось.

— Он все-таки выходит досрочно.

Грейс молчала.

— Завтра выпускают Уэйда Ларю. Не терпится им. Что скажешь?

— Он провел в тюрьме почти пятнадцать лет…

— Но ведь погибло тогда восемнадцать…

Меньше всего Грейс хотелось продолжать разговор. Семнадцать жертв для Веспы не значили ничего, убивался он по своему Райану. Из кухни снова донесся смех Макса, как ножом полоснув по воздуху в комнате. Внешне Веспа казался спокойным, только Грейс видела: что-то с ним происходит. Он еле сдерживал досаду и раздражение. Он промолчал, хотя и так было ясно, что он готов спросить: а если бы там оказались Макс или Эмма? Смогла бы Грейс смириться, что какому-то придурку что-то там померещилось и он открыл пальбу в воздух, ввергнув толпу в панику? Смогла бы она тогда простить и забыть?

— Ты помнишь Гордона Маккензи? — спросил Веспа.

Грейс кивнула. Маккензи, начальник охраны в «Бостон-Гарден», проявил настоящее мужество, сумев, несмотря на всеобщую свалку, отпереть два запасных выхода.

— Он умер несколько недель назад от опухоли мозга.

— Да, я читала.

Некрологи были во всех газетах.

— Ты веришь в жизнь после смерти, Грейс?

— Не знаю.

— Не увиливай, Грейс, я хочу знать, что ты об этом думаешь.