Входят старшие следователи Олдерман и Прентис.

Они не садятся.

Ричард Олдерман и Джеймс Прентис.

Они раздражены.

Они очень не в духе.

– Фрейзер, – говорит Олдерман. – Я тебя в последний раз спрашиваю, что ты делал, где ты был и кого ты видел между вечером субботы и утром среды?

– И не ври нам, Боб, – говорит Прентис. – Пожалуйста.

Я смотрю на них, нависших надо мной, не сводящих с меня глаз. Я знаю, что из другого они бы уже давно выбили всю правду.

– Я был в запое, – тихо и медленно говорю я.

Они снова пододвигают стулья и садятся.

– А что ты должен был делать? – спрашивает Олдерман.

– Я должен был быть на дежурстве с Радкиным и Эллисом.

– Так. И чем же ты в это время занимался?

– Как я уже сказал, я пил.

– Где?

– В своей машине, на стоянке.

– Ты кого-нибудь видел?

– Нет.

Но я начинаю видеть Карен Бернс и Эрика Холла, зная, что мне – конец.

– Я тебя еще раз спрашиваю, – говорит Олдерман. – Видел ли ты хоть кого-нибудь за все это время?