Я кивнул и приложился к кружке.

– Маленький магазинчик, маленькая женушка. Можешь себе представить?

– Вообще-то, нет, – пожал я плечами. – Но ты передай ему, что я про него спрашивал, ладно?

– Ясное дело. У него на стене все еще висит твоя статья. Та самая – «Честь и хвала».

Я вздохнул:

– Всего-то три года, а?

– А кажется, что сто лет прошло, – сказал он и поднял кружку. – За это и выпьем: за былые времена.

Мы чокнулись и выпили залпом.

– Я угощаю, – сказал я и пошел к стойке.

Пока нам наливали, я стоял и наблюдал за ним, смотрел, как он сидит, теребит свою бороду, стряхивает пылинки с брюк, берет свою пустую кружку, снова ставит ее на стол.

Я принес напитки к столу и снова сел.

– Ну ладно, – сказал он. – Хватит плавать по волнам нашей, бля, памяти. Расскажи лучше, чем ты сейчас занимаешься?

– Потрошителем, – ответил я.

Он помолчал, потом сказал:

– А, ну да, конечно.

Мы сидели молча, слушая шум бара: звон стаканов, грохот стульев, музыку, разговоры, треск кассового аппарата.

Наконец я сказал:

– Кстати, а я ведь тебе именно поэтому и позвонил.

– Да?

– Да, по поводу Потрошителя.