Руби отняла руку от моей щеки и накрыла ею мою кисть.

— Моя мама пила, — призналась я. — Она была женой архидьякона, но несмотря на это — а может быть, именно поэтому — безбожно пила. Забеременев, она на время бросила пить, но потом не смогла смириться с тем, что сидит в четырех стенах с двумя маленькими детьми. Однажды вечером она, моя сестра и я сидели в гостиной. Я была совсем крошкой, даже года не исполнилось. Она посадила меня на ковер перед камином. Она пила с самого утра, а потом… уснула.

Руби впилась в меня взглядом. Она, похоже, успокоилась, но руки дрожать не перестали.

— Думаю, Ванесса поиграла, поиграла со мной, и ей стало скучно. Она ушла в другую комнату.

За окном небо, такое голубое еще час назад, приобрело странный желтоватый оттенок — быть буре.

— А потом из кухни выскочили два маминых терьера — вероятно, сестра забыла закрыть дверь, не знаю. Собак целый день не кормили. И утром не выгуливали. Они были голодными и беспокойными. Вбежали в гостиную, услышали, как я попискиваю на ковре, и пришли в возбуждение. Понимаете, они привыкли забавляться с игрушками-пищалками. Они решили, что я игрушка. Стали катать меня по комнате… думаю, что чем громче я кричала, тем больше они распалялись.

— Собаки могли вас загрызть, — прошептала Руби.

— Сестра услышала мои крики и прибежала в гостиную. Она, конечно, и сама закричала, а на ее крик прибежал отец.

Это длилось всего несколько минут, но, когда отец поднял меня с пола, собаки уже изгрызли…

Я замолчала. Мне потребовалось меньше двух минут, чтобы наконец хоть кому-то рассказать, каким образом перевернулась моя жизнь. Двадцать девять лет — и всего две минуты.

— Самое ужасное — я все помню. Я понимаю, что это может показаться ложным воспоминанием, — мне ведь было всего девять месяцев от роду. Что я могла запомнить? В детстве меня мучили кошмары, вероятно, с этого все и началось. Но воспоминания такие яркие! Я помню горячее дыхание собак на своем лице, даже ощущение, как бежит по моему подбородку их слюна. И звуки, которые они издавали, — лай и визг, ведь они все больше увлекались игрой. Я помню мать, лежащую в полубессознательном состоянии на диване. Она разговаривала с собаками, думая, что они просто играют, даже подбадривала их. Не имея ни малейшего понятия, что их игрушка — это я…

Теперь руки дрожали у меня.

— Мою сестру тоже мучили кошмары, — сказала я. — Еще долго я слышала, как она кричит по ночам. Даже сейчас она не может выносить вида крови. В тот день в гостиной все было в крови.

Я знала, что тогда и у меня, и у Ванессы остались рубцы. Но внимание семьи было всецело приковано к ребенку, пострадавшему физически. А четырехлетняя Ванесса осталась один на один со своими страхами.