Донёсся тихий свист, который постепенно становился всё громче. Жуткий, глухой свист. Свист, который то усиливался, то слабел, но так и не исчезал полностью.

— Это ветер, — объявил Ноэл.

— Но папа… — На этот раз Алек расслышал в голосе Питера сдавленные рыдания. — Папа, ветки не двигаются! Ничто не двигается!

Алек сглотнул. Мальчик был прав. Каждый листок, освещённый красноватым пламенем, неподвижно висел на ветке. Каждая травинка отбрасывала остроконечную тень на землю, замерев, словно часовой на посту.

А свист продолжал звучать, увеличиваясь в громкости и интенсивности, словно ветер со скоростью семьдесят километров в час дул через замочную скважину.

Рядом с Алеком сжалась в плотный комок Луиз. Он чувствовал, как она дрожала. Сам он потел, хотя с наступлением ночи температура воздуха резко упала.

— Это происходит, — выдохнул он. — Это снова происходит. — Он прижался носом к стеклу, но почти ничего не увидел, потому что костёр находился с другой стороны машины. Впереди что-то пошевелилось… но нет, это всего лишь дым. Он быстро растворился в воздухе. Алек наклонился вперёд, всматриваясь через плечо Ноэла в ветровое стекло. Но стекло было таким грязным, так сильно запачканным грязью и раздавленными мухами, что почти ничего нельзя было разобрать. Он смутно различал стволы деревьев, кусты, камни. Всё было абсолютно неподвижным.

От резкого, нарастающего свиста у него звенело в ушах.

— Что происходит? — воскликнула Линда. — Что это?

Алек понял. Это было предупреждение. Как сбитые животные и как рой мух, этот звук был сигналом. Он почувствовал это интуицией, а интуиция ещё никогда не подводила его, даже когда он не обращал на неё внимания.

И его интуиция говорила ему, что нужно убираться отсюда.

— Поехали! — крикнул он, хлопнув по спинке сиденья Ноэла. Реакция Ноэла оказалась настолько быстрой, словно они действовали в едином импульсе; старый «форд» мгновенно ожил. Громко взревел двигатель.

Затем в мгновение ока произошло сразу три события.

Мелькнула вспышка — ослепительная вспышка — беззвучная и осветившая всё вокруг. Она обладала интенсивностью, сиянием и бело-голубым цветом молнии, только возникла без сопровождения дождя или грома.

Образ, который остался запёчатлённым на сетчатке глаза Алека, представлял собой голову и плечи человека, возникшие справа от него, чуть ниже окна Ноэла. Он увидел резко очерченный профиль, согнутую руку, поднятую вверх винтовку, ствол которой был направлен на голову Ноэла. Алек всё ещё пытался осознать увиденное, когда его собственная рука пришла в движение. Он ещё думал: должно быть, этот ублюдок подполз к ним на животе, как змея, и одновременно резко открыл дверь в сторону уже невидимой фигуры, на долю секунды раньше выстрела.