Экскурсия началась у портрета Генриха Гиммлера. Он долго вглядывался в физиономию шефа СС. Удивительно незапоминающееся лицо. Это, впрочем, типично: у многих сотрудников тайной полиции такие лица, особенно у тех, кто занимает важные посты. Высоко подбритые виски, набриолиненная прическа. Намечающийся двойной подбородок, а над верхней губой то ли плохо выбрито, то ли это такие усы.

Под фотографией на стенде лежали несколько экспонатов. Брючный ремень с надписью «Моя честь – верность». Рядом с ремнем – знаменитое кольцо с черепом и острый эсэсовский кортик.

Дон уже несколько лет изучал деятельность «Аненербе» и символы нацизма, но поездку в крепость Гиммлера откладывал до последнего. Сейчас, если бы в его власти было повернуть время вспять, он охотнее всего отменил бы посещение северной башни. Но тогда это была частная, специально для него организованная экскурсия, и блондинка предложила показать ему святая святых крепости.

Ему стоило большого труда перешагнуть порог Зала Обергруппенфюреров. Дело было в июле, от высоких окон тянуло жаром, как из печи. У него закружилась голова.

Он заставил себя подойти к центру зала, к черному солнцу, и встать в его центре, покрытом золотом. Посмотрел на двенадцать колонн вдоль стен. Умом он понимал, что именно здесь скрывается причина его кошмаров, его детских страхов, навеянных рассказами Бубе. Но странно – он ничего не чувствовал. Ровным счетом ничего.

Во всяком случае до того мгновения, как он повернулся к гиду. Та многозначительно подняла палец. Этот почтительный жест наполнил его таким отвращением, что он решил прервать экскурсию. Но блондинка, очевидно, неправильно истолковала его реакцию. Она таинственно прошептала ему чуть не на ухо – подумайте только, это и есть вечный, неуничтожимый зал героев!

И повела его в крипту. Ноги у Дона подгибались, и он вынужден был схватиться за железные перила лестницы.

У него хватило сил добраться до зарешеченной двери, но дальше идти он не мог. На потолке над ним нависала свастика. Гид чуть не насильно подвела его к трубе посередине пустого бассейна. Здесь должен гореть вечный огонь, пояснила она.

Он спросил, какой же именно подвиг должен был символизировать этот вечный огонь, но она внезапно замолчала. Скорее всего, ее насторожила интонация, с какой был задал этот вопрос, и она поспешила сообщить, что экскурсия закончена.

Поднимаясь по крутой лестнице, Дон вдруг осознал, что только что видел ясные доказательства неизлечимого безумия создателя этого чудовищного проекта – неизлечимого и заразного.