Они вернулись к работе. В час сорок пять она опять подошла к окну, но тип уже ушел. Жужжа, принтер выдал первый черновик, и она начала выверять его.

С карандашами в руках редакторы приступили к чтению. Литски, юрист, читал с явным удовольствием. Казалось, статья нравилась ему больше, чем остальным.

Материал получился объемный, и Фельдман кромсал его с видом хирурга за операционным столом. Смит Кин делал быстрые пометки на полях, а Кротхэммер на все смотрел одобрительно.

Они молча читали. Грей еще раз откорректировал текст. Дарби стояла у окна. Тот тип опять вернулся, на сей раз в куртке военного моряка и джинсах. Было пасмурно, около 60 по Фаренгейту, и он опять что-то попивал из чашечки. Он дышал в нее, пытаясь согреться. Делал глоток, бросал взгляд на «Пост», потом на улицу, и опять склонялся над своей чашкой. Он стоял перед другим зданием и ровно в два пятнадцать начал смотреть на север вдоль Пятнадцатой авеню.

С той стороны улицы, где он стоял, остановилась машина. Открылась задняя дверца, — а вот и он! Машина отъехала, и он огляделся. Едва заметно прихрамывая, Хромой как бы случайно подошел к типу в черной кепи. Они перекинулись парой слов, и Хромой пошел в южном направлении к пересечению Пятнадцатой и L-улицы. В кепи остался на месте.

Дарби оглянулась на работающих. Они с головой погрузились в чтение статьи. Хромой скрылся из поля зрения, и она не могла показать его Грею, который сейчас читал и улыбался. Нет, они выслеживали не репортера. Они поджидали девушку. И были почти в отчаянье. Они простаивали на улице в надежде на какое-нибудь чудо, когда эта девушка выйдет из здания и они схватят ее. Они были в панике. Она была там, внутри, выкладывая все перед этими парнями, размножая копии этого проклятого письма. Завтра утром игра закончится. Ее нужно как-то остановить. У них ведь тоже есть приказ.

Дарби находилась в комнате, где было полно мужчин, и вдруг почувствовала, что она беззащитна.

Фельдман закончил последним. Он перекинул свою копию Грею.

— Дополнительный материал. Займет около часа. Нужно сделать несколько телефонных звонков.

— Думаю, хватит трех, — сказал Грей. — Белый дом, ФБР и «Уайт и Блазевич».

— Почему из этой фирмы ты упомянул только Симза Вейкфилда? — спросил Кротхэммер.

— Морган особенно указывал на него.

— Но записка была от Вельмано. Следовало бы и его назвать.

— Я тоже так считаю, — сказал Смит Кин.

— И я, — присоединился Де Басио.

— Я впишу его имя, — сказал Фельдман. — А Эйнштейна введем позже. Подождем до четырех тридцати или пяти часов, прежде чем звонить в Белый дом и «Уайт и Блазевич». Если сделать это раньше, они могут свихнуться и побежать в суд.