— Грентэм упомянул только меня и Симза, — сказал Вельмано. — Все остальные, кажется, в безопасности.

— Почему бы тебе и Симзу не удрать из страны? — предложил Швабе.

— Я останусь в Нью-Йорке до шести утра, — сказал Вельмано, — а затем буду месяц колесить по Европе на поездах.

— Я не могу бежать, — заявил Вейкфилд. — У меня жена и шестеро детей.

Это хныканье о детях они слышали уже в течение пяти часов. Как будто у них не было семей! Правда, Вельмано был разведен, а двое его детей были уже взрослыми людьми. Они могут обойтись и без него. И он тоже. В любом случае, пора было убираться. Он скопил изрядную сумму, ему нравилась Европа, особенно Испания, так что осталось только попрощаться. Другое дело этот злосчастный Вейкфилд, которому всего сорок два года и туго с деньгами. Он хорошо зарабатывал, но его жена — вот где настоящая расточительность — имела склонность рожать детей. Так что Вейкфилд в данный момент сидел на мели.

— Не знаю, что мне делать, — сказал Вейкфилд в тринадцатый раз. — Просто ума не приложу. Швабе попытался хоть чем-то помочь.

— Думаю, тебе надо пойти домой и сказать все жене. У меня лично жены нет, но, если бы была, я бы попытался втолковать ей.

— Я не могу это сделать, — сказал Вейкфилд со страданием в голосе.

— Почему бы нет? Ты можешь сказать ей сейчас, или через шесть часов она сама увидит твой портрет на первой странице газеты. Ты должен пойти и сказать ей, Симз.

— Я не могу. — Он опять готов был заплакать.

Швабе посмотрел на Вельмано и Кортца.

— Что будет с моими детьми? — затянул опять Вейкфилд. — Моему старшему всего тринадцать. — Он начал тереть глаза.

— Идем, Симз. Возьми себя в руки, — сказал Кортц.

Эйнштейн встал и пошел к двери.

— Я буду у себя во Флориде. Не звоните, если не будет ничего срочного. — Он открыл дверь и захлопнул ее за собой.

Вейкфилд вяло поднялся и направился к двери.

— Ты куда, Симз? — спросил Швабе.

— К себе в офис.

— Зачем?

— Мне нужно прилечь. Все в порядке.