Первое чудище уже почти вцепилось в Канэвана когтями, но он развернулся и прицелился ему в голову.

Однако палец замер на спусковом крючке. Содрогаясь от ужаса, он увидел, что у чудища — у всех гарпий — лицо Эвелины.

Самый страшный ад — это отвращение к себе.

Канэван похолодел и не мог заставить себя выстрелить. Макнайт был тверже.

— Это не она, дружище! — крикнул он, резко вдвинув винтовку гарпии в рот. — Это только то, что она в себе видит! — Он нажал на спусковой крючок, и мерзкая голова разлетелась клочьями мяса и брызгами гноя.

Чувствуя нерешительность ирландца, две гарпии обвились вокруг него и потащили вниз, пытаясь вырвать револьвер. Макнайт, из последних сил отмахиваясь от крыльев, отцепил одну из них и расколол ей голову точным ударом мачете. В другую выстрелил в упор, и ее с брызжущей из пульсирующих тканей маслянистой кровью отбросило назад. Дрожа от отвращения, Канэван сам разделался с четвертой, выхватив у нее револьвер.

Остальные гарпии настороженно зависли над ними, рыча и плюясь, но почему-то не атакуя. Угрожающе выставив оружие и пятясь в дыму от ружейных выстрелов, Макнайт и Канэван, с ног до головы в крови и внутренностях гарпий, забрались в расщелину и, подкатив ко входу валун, последний раз взглянули на сотни искаженных, плотоядно смотревших на них лиц Эвелины.

Они обернулись и обнаружили, что очутились в пещере, служившей гарпиям гнездом.

Издали в черном платье, парусом раздувавшемся на ветру, она была похожа на зловещую ворону. Пройдя двор, она остановилась перед домом, пристально глядя на почерневшего единорога на фасаде, который будто выплывал из сна, а Гроувс и Прингл впервые подумали о том, что лучше будет спрятаться за живой изгородью с увядшей листвой.

Входных дверей не было, окна походили на зияющие раны, рухнувшие перекрытия крыши обнажили уцелевшие балки. Но где-то в глубине дома мерцал тусклый свет.

— Авраам Линдсей, — прошептал Прингл, но Гроувс ничего не ответил.

Они смотрели, как Эвелина дотронулась до мешочка, словно проверяя, на месте ли оружие, затем подняла голову и не без колебаний двинулась в нечестивую утробу дома.

Прингл хотел было пойти за ней, но Гроувс почему-то удержал его.

— Нет, — выдавил он сквозь зубы, и Прингл в ужасе посмотрел на него.

Губы инспектора растянулись в нехорошей усмешке, а глаза мерцали словно глетчеры.

Легион гарпий спал и храпел, прижавшись к потолку и гигантским сталактитам. Из-за раскаленного воздуха и серных испарений лавы в пещере нечем было дышать. Через пропасть был перекинут лишь сколоченный гвоздями мостик не шире руки.