Не знаю, кто кого целует первым. По-моему, мы делаем это одновременно. В согласии и взаимодействии — идеал. За этим поцелуем ничто не последует, все остальное принесет лишь разочарование. Мы оба достаточно взрослые и умные, чтобы это сознавать.

— А как же Джек? — спрашивает Рафферти.

— Никакого Джека нет.

Я вижу, как он размышляет. Наконец решает мне поверить. Берет меня за руку, и мы вместе возвращаемся к лодке.

Мы оказываемся дома лишь в третьем часу ночи и засыпаем на нерасстеленной постели Рафферти. Моя голова покоится у него на плече. Я ерзаю, перекатываюсь ближе к открытому окну, его руки обхватывают меня, мускулы напряжены даже во сне. Рафферти спит спокойно — и это очень неожиданно. Я двигаюсь, и он тоже, чтобы мне было удобнее.

Я просыпаюсь на рассвете и обнаруживаю на окне кружево. Вчера ночью я его не заметила, иначе ни за что не пришла бы в эту комнату. Но теперь я его вижу. Завитки увлекают меня. Дыхание замирает, как будто воздух сам по себе — часть плетения. Отрицательное пространство, в котором существует кружево. Я могу отчетливо разобрать узор, лишь проникнув в него, в этот потусторонний мир, который мне знаком и которого я боюсь. Это точка средоточия. Здесь замирает все движение, останавливается дыхание — ни вдоха, ни выдоха, — как будто застыл океан. Я останусь парализованной, пойманной в ловушку, пока кружеву не заблагорассудится меня освободить, — и никакой милости, пока оно не покажет то, что вознамерилось. Я задерживаю дыхание. Волна замирает, но ритм остается — размеренный, как прибой.

Я вижу пистолет. Слышу треск выстрела и чувствую запах пороха. Пуля впивается мне в бок — физической боли нет, но есть ощущение разрыва. Ритм вновь меняется — я понимаю, что это не волна, а дыхание. Я не сознавала этого, пока ритм не изменился, — он стал короче. Я чувствую руку Рафферти — он прижимает меня все крепче и крепче, и я слышу, как он дышит. Рафферти задыхается, он ранен. Кровь теплая, она растекается вокруг лужей. Выстрел поразил нас обоих, слил воедино.

Смертельный выстрел. Он неизбежен.

— Нет! — кричу я, вскакиваю, срываю кружево с окна. Я не могу с этим смириться. Только не Рафферти.

Инстинкты полицейского берут верх. Он вскакивает, бросается к окну и отталкивает меня с линии огня.

Мы оба грохаемся об пол. Лишь через минуту он понимает, что все в порядке.

— Здесь Кэл? — спрашивает Рафферти.

— Нет.

Он тоже слышал выстрел. Я это понимаю.

Рафферти выглядывает на улицу. Потом замечает Визи, которая смотрит на нас из другой комнаты. Если бы кто-то стрелял, собака вела бы себя по-другому.